Мертвецы живут в раю - страница 36

— Ты должна мне объяснить, что сейчас происходит в преступном мире.

— Это из-за твоих дружков? Я читала об Уго. Очень сожалею.

— Может, и так.

— Послушай! О чем ты только что говорил? О тресковых язычках? Это вкусно?

— Ни разу не пробовал, моя красавица. Это будет в первый раз, вместе с тобой.

— Гм. А не устроить ли нам прямо сейчас небольшую закусочку? Я приношу мою ночную рубашечку и поставляю презервативы! У меня есть голубые, под цвет твоих глаз!

— Понимаешь, сейчас уже полночь, простыни грязные, а чистые неглаженные.

— Дерьмо!

Она повесила трубку. Со смехом.

С Бабеттой я был знаком уже двадцать пять лет. Я встретил ее однажды ночью в «Пеано». Ее недавно взяли корректором в газету «Марсейз». У нас была связь, такая, как у каждого в то время. Она могла длиться одну ночь или неделю. Никогда дольше.

Мы вновь встретились на пресс-конференции, на которой был представлен план реорганизации Бригад по наблюдению за секторами. И я в качестве «приглашенной звезды». Она стала журналисткой, специализировалась на хронике происшествий, потом ушла из газеты и стала работать самостоятельно. Она регулярно пописывала в «Канар Аншенэ», а ежедневные газеты и еженедельники довольно часто доверяли ей проведение крупных расследований. Она знала гораздо больше меня о преступности, о политике в сфере безопасности и уголовном мире Марселя. Настоящая ходячая энциклопедия, хорошенькая до невозможности. Чем-то она напоминала мадонну Боттичелли. Но в ее глазах можно было прочесть, что вдохновляет ее не Бог, а жизнь. И все наслаждения, которые ей сопутствуют.

У нас опять была короткая связь. Такая же короткая, как и первая. Но нам очень нравилось встречаться. Пообедать вдвоем, провести ночь. Уик-энд. Она ничего не ждала. Я ничего не просил. До следующего раза каждый возвращался к своим делам. Вплоть до того дня, когда следующего раза уже не будет. А в последний раз мы с ней поняли, что больше встречаться не станем.

Я занялся готовкой рано утром, слушая старые блюзы зажигательного Хопкинса. Почистив морского сома, я набил ему брюхо укропом, потом полил оливковым маслом. Затем я приготовил соус для лазаньи. Остальной укроп отварил на маленьком огне в соленой воде, добавив немного сливочного масла. На раскаленной сковородке я обжарил нарезанный тонкими кружочками репчатый лук, чеснок и мелкорубленый стручковый перец. Влив столовую ложку уксуса, я потом добавил помидоры, ошпаренные кипятком и нарезанные мелкими кубиками. Когда вода испарилась, я выложил на сковороду укроп.

Я наконец успокоился. Готовка всегда так на меня действовала. Ум больше не блуждал по сложным лабиринтам мыслей. Он встал на службу запахов, вкуса. Удовольствие.

Бабетта вошла под звуки «Последнего ночного блюза», в ту минуту, когда я налил себе третью порцию анисового ликера. Она была в черных джинсах, очень узких джинсах, в голубой, под цвет глаз, тенниске. На длинных и курчавых волосах белая полотняная фуражка. Мы были ровесники, но она, казалось, не старела. Любая крохотная морщинка у глаз или в уголках губ усиливала ее очарование. Она это знала и умело этим пользовалась. Меня это неизменно волновало. Она понюхала запах над сковородкой, потом подставила мне губы.

— Привет, матрос, — сказала она. — Гм, я тоже не отказалась бы от рюмки анисового.

На террасе я докрасна раскалил угли, Онорина принесла тресковые язычки. Они были замаринованы с маслом, мелко нарезанной петрушкой и перцем, в глиняном горшочке. Согласно указаниям Онорины я приготовил тесто для блинов, в которое добавил два взбитых яичных белка.

— Ладно! Ступайте пить ликер, отдыхайте. Остальным я займусь.

Тресковые язычки, объясняла она нам за столом, блюдо очень тонкое. Можно обжаривать их в сухарях, с соусом из морских петушков или с майонезом, обернув в промасленную бумагу, или даже варить в белом вине, добавив в него кусочки трюфелей и шампиньонов. Но запекать их в блинах, по ее мнению, было, все-таки, лучше всего. Мы с Бабеттой были готовы попробовать и другие рецепты, так восхитительно вкусны они были.

— А теперь имею я право на маленький леденец? — спросила Бабетта, облизав языком губы.