Полк Костеллина тоже начал высадку. Полковник Сто восемьдесят шестого проинструктировал бойцов по пути на планету, так что солдаты знали, чего от них ожидают. Заходили на посадку последние два десантных корабля, опаляя взлетную полосу пламенем из сопел. Костеллин решил использовать затишье для наведения хоть какого-то порядка. Громким и властным голосом он призвал всех к спокойствию, попросил очистить взлетную полосу. Повинуясь ему, молодой проктор-лейтенант начал отводить людей в ближайший ангар. Убеждал их, что ситуация под контролем, что уже приняты меры на высшем уровне по их обеспечению.
— Я не знаю, что мы можем сделать, — признался Костеллину лейтенант. — Мы можем разместить несколько тысяч человек в ангарах и залах ожидания, но все время прибывают новые беженцы. Мы попросили помощи у соседних городов, и они согласились принять некоторое количество беженцев, но у них самих немного места. Да и многие из людей в любом случае не хотят никуда ехать. Они беспокоятся о родственниках и друзьях и надеются найти их здесь. А еще они боятся, что, если уедут в новые незнакомые города, там их отправят на нижние уровни и бросят на произвол судьбы.
— Скорее всего, так и будет, — заметил Костеллин.
— Некоторые из них, — продолжал лейтенант, понизив голос, — считают, что вообще нигде на планете не осталось безопасного места.
Лейтенант посмотрел на комиссара, и тот прочитал в его глазах надежду на утешение, которой не мог дать. Тем временем за углом аукцион, устроенный торгашом, завершился. Обойденные покупатели оттеснили купца от двери в его колымагу, и на помощь ему теперь двигалась толпа прокторов, с трудом прокладывая себе путь в толпе безумцев. Никто из них, заподозрил Костеллин, никуда сегодня не полетит.
Он заметил в толпе такую же фуражку с пикой и, извинившись перед лейтенантом, начал проталкиваться к ней. Комиссар Манхейм втолковывал что-то окружившим его гражданским. Речь шла о том, что воздух планеты не опасен для жизни. Прибывающие солдаты носят маски и противогазы просто на всякий случай, ради перестраховки. Как только он сказал это, мимо прошагала группа солдат в полной боевой выкладке, панцирной амуниции и металлических масках. Вновь начались вопросы. Костеллин взял коллегу под руку и повел в тихий угол.
— Вы уже высадились, — констатировал Манхейм.
— А что мне оставалось? — ответил Костеллин. — Спал себе в кровати, предвкушал шестидневный отпуск. Я-то думал, вы с полковником тем временем выясните про гражданские беспорядки и загадочные артефакты. А теперь? — он обвел рукой окружавшее их зрелище. — Что случилось, Манхейм?
— Хотел бы я знать, — сказал Манхейм. — Действительно хотел бы. Мы с полковником Сорок второго были у губернатора Хенрика в Высоком Шпиле, когда отключился свет. Его люди отвели нас назад к шаттлу, чтобы связаться с десантным кораблем… Мы летели, Костеллин, когда поступили первые сообщения. Жуки. Летающие металлические жуки, причинявшие невероятные разрушения. Один парень из СПО делал доклад, когда они набросились на него. Через десять секунд он был мертв.
— Жуки? — ошеломленно повторил Костеллин.
— Тогда-то Хенрик, видимо, и отдал приказ об эвакуации. Генералы и так этого хотели, но пока мы говорили… Первые беженцы с нижних уровней уже добрались сюда. А нам поручил погрузочные работы. Лифты, естественно, не работают. Выбраться можно лишь на своих двоих, через старые ворота на земле — сквозь подулье, кишащее мутантами.
— Губернатор здесь? — спросил Костеллин.
— Я его не видел, — сказал Манхейм. — Последнее, что я слышал: за ним послали флаер.
— Они знали, — с уверенностью ответил Костеллин.
— Прошу прощения?
— Генералы. Они знали. А если не знали, то догадывались. Тебе не кажется подозрительным, что они организовали все это, будучи уверены, что угроза заслуживает внимания четырех полков Имперской Гвардии? Они действительно не представляли, что это может быть?
— Трудно сказать наверняка, — ответил Манхейм.
— Они знали, — повторил Костеллин. — И вы тоже, Манхейм. Вы служите достаточно долго, чтобы слышать подобные истории.
