Повернувшись обратно к Максу, я снова был потрясен. Никогда прежде Макс не казался мне уродливым. Да и вряд ли я вообще когда-нибудь думал о его внешности. Он производил впечатление человека, выглядевшего довольно молодо для своих средних лет, рослого, с довольно приятными, но резкими чертами лица. Теперь же, после сравнения с Фиарингом, Макс показался сутулым коротышкой с косматыми темными бровями.
Однако мое возбужденное любопытство тут же поглотило это впечатление.
Фиаринг взглянул на Макса.
— Какие болезни были у меня на этот раз? — спросил он небрежно.
— Туберкулез и нефрит, — ответил Макс. Оба были очень довольны. В том, как они общались друг с другом, было столько обоюдного доверия и нежного внимания, что я невольно заподозрил скрываемую за всем этим зловещую ненависть.
Впрочем, сказал я себе, объятие, свидетелем которого я был, могло быть случайным опьянением юности двух молодых красивых людей, если я вообще не ошибся. И уж конечно, то, что Максу хотелось держать эксперименты с Фиарингом в секрете от друзей и коллег, могло вполне объяснить, почему в тот вечер Фиаринг исчез. С другой стороны, если между привлекательной женой Макса и его протеже и существовало какое-то более глубокое чувство, Макс вполне мог знать об этом, но смотреть сквозь пальцы. Этот человек был исключительно терпимым. В любом случае я, вероятно, преувеличивал серьезность того, что произошло.
И, конечно же, не хотелось, чтобы эти размышления отвлекали меня сейчас, когда я изо всех сил напрягал мозговые извилины, пытаясь осмыслить поразительный эксперимент. Внезапно меня осенило.
— Гипноз? — спросил я Макса.
Тот, сияя, кивнул.
— А постукивание карандашом было «ключом»? Я имею в виду, сигналом, по которому выполнялись указания, данные ему на предшествующей стадии транса?
— Совершенно верно.
— Мне кажется, я припоминаю, что постукивания в каждом случае были различными. Полагаю, что каждая комбинация ударов была связана с особыми указаниями, которые ты ему передавал?
— Точно, — согласился Макс. — Организм Джона не отзовется, пока не получит правильный сигнал. Все может показаться достаточно сложным, но в действительности это так. Ты ведь знаешь, как армейский сержант отдает приказ, а потом рявкает «Марш!». Вот стук карандаша и является для Джона сигналом «Марш!». Это срабатывает гораздо лучше, чем инструктирование. И кроме того, — он игриво посмотрел на меня, — производит большее впечатление.
— Должен заметить, что это действительно так! — заверил я его. — Макс, давай обсудим самое важное. Каким образом Джон симулирует эти симптомы? Макс поднял руку:
— Я все объясню. Я позвал тебя не для того, чтобы мистифицировать. Присаживайся.
Я тут же подчинился. Фиаринг без всяких усилий вспрыгнул на операционный стол и уселся на нем, свободно сложив руки на коленях. Его лицо выражало спокойное внимание.
— Как ты знаешь, — начал Макс, — наукой давно установлено, что человеческий мозг может создавать симптомы различных болезней, в то время как сама болезнь отсутствует. Статистика свидетельствует, что около половины людей, обращающихся к врачам, страдают от воображаемых заболеваний.
— Однако, — возразил я, — симптомы никогда не бывают столь ярко выраженными и не возникают с такой быстротой. На губах мистера Фиаринга даже выступала кровь. А эти отекшие кисти?..
Макс снова протестующе поднял руки:
— Разница только в степени проявления симптомов. Пожалуйста, выслушай меня до конца. Сейчас Джон абсолютно здоровый человек. Но еще несколько лет назад все было по-другому. — Он посмотрел на Фиаринга, и тот согласно кивнул. — Да, наш Джон постоянно болел и почти не покидал больницы. Хотя, скорее всего, больным было его подсознание — нет никаких сомнений в том, что Джон не плутовал, ведь человек в таких случаях всегда верит, что он болен. Как бы то ни было, наш Джон переболел самыми невероятными болезнями, безумно пугая свою мать и ставя в тупик лечащих врачей.
Это продолжалось до тех пор, пока не выяснилось, что все заболевания возникали из-за его излишней впечатлительности. Врачи долгое время не могли этого обнаружить по причине, которую ты упомянул, — симптомы были необычайно ярко выражены. И тем не менее через какое-то время стало понятно, что именно невероятная сила подсознания Джона симулировала симптоматику его заболеваний. Подсознание Джона давало симптоматическую картину многих болезней, развитие и выздоровление были слишком быстрыми, все слишком часто менялось. А затем подсознание «совершило ошибку», симулировав картину микробного заболевания. Именно тогда лабораторные анализы и показали отсутствие болезнетворных микробов в организме.
