– Если ты веришь в энергетику, могу объяснить это тем, что здесь, в Припяти, сосредоточена боль тысяч людей. И мы ее «считываем».
По дороге домой, на окраине Припяти, набрали грибов: вся поляна заросла огромными боровиками. Быстро почистили, поджарили.
– Ну-ка, ну-ка, – Шинкаренко поднес к сковородке дозиметр. Прибор истерически взвыл.
– «Грязные», – удовлетворенно констатировал Володя. – Все правильно, грибы сильно «набирают», эти еще ничего. А вот мы их сейчас нашими «фронтовыми» дезактивируем!..
Но грибы есть стал. И от ста «фронтовых» не отказался. На войне – как на войне…
Хроника Чернобыля
В 1 час 23 минуты начался самый главный момент испытаний – выбег ротора генератора. Одновременно была нажата и кнопка МПА (максимальной проектной аварии). Таким образом, оба турбоагрегата – седьмой и восьмой – были отключены. В этот момент в технологических каналах реактора вскипел теплоноситель. Процесс развивался вначале медленно, но СИУр Леонид Топтунов забил тревогу: «Надо бросать аварийную защиту, Александр Федорович, разгоняемся», – сказал он Акимову. Акимов быстро посмотрел распечатку вычислительной машины. «Бросаю аварийную защиту!» – и протянул руку к красной кнопке.
В 1 час 23 минуты 40 секунд начальник смены блока Александр Акимов нажал кнопку аварийной защиты, по сигналу которой в активную зону вошли все регулирующие стержни, находившиеся наверху, и все стержни самой аварийной защиты. Но прежде всего в зону вошли те роковые концевые участки стержней, которые дают приращение реактивности. И вошли они в реактор как раз в тот момент, когда там началось обширное парообразование.
Была нажата кнопка, и начался разгон реактора на мгновенных нейтронах.
Стержни пошли вниз, однако почти сразу же остановились. Вслед за тем со стороны центрального зала донеслись удары. Акимов, увидев, что стержни-поглотители прошли всего лишь 2–2,5 метра вместо положенных 7, рванулся к пульту оператора и обесточил муфты сервоприводов, чтобы стержни упали в активную зону под действием собственной тяжести. Но этого не произошло. Видимо, каналы реактора деформировались и стержни заклинило.
Вот тогда всем «экспериментаторам» впервые стало по-настоящему страшно…
В этот момент в центральный зал четвертого энергоблока на балкон в районе узла развески свежего топлива вошел начальник смены реакторного цеха из вахты Акимова Валерий Перевозченко. Он посмотрел вниз – на пятачок реактора. Пятачком называется круг пятнадцатиметрового диаметра, состоящий из 2000 кубиков. Эти кубики – верхняя биологическая защита реактора. Каждый весит 350 килограммов и насаживается в виде шапки на головку технологического канала, в котором находится топливная кассета. Неожиданно начались сильные и частые гидроудары, и 350-килограммовые кубики стали подпрыгивать, как живые. Через несколько секунд вся поверхность пятачка уже ходила ходуном.
Перевозченко бросился вниз по лестнице, на блочный щит управления, к Акимову, чтобы сказать ему: происходит что-то ужасное!..
В последние двадцать секунд до взрыва, когда Перевозченко буквально рушился по крутой лестнице, стремясь поскорее добежать до Акимова и его ребят, в активной зоне происходили бурные химические и экзотермические реакции с образованием водорода и кислорода, то есть гремучей смеси. В это время произошел мощный паровой выброс – сработали главные предохранительные клапаны реактора. Выброс длился недолго, клапаны не способны были справиться с таким давлением и расходом и разрушились.
В это же время огромным давлением оторвало трубопроводы. Реактор получил свободное сообщение с центральным залом.
В 1 час 23 минуты 58 секунд концентрация водорода в гремучей смеси в разных помещениях блока достигла критической точки. Тогда раздались взрывы, и реактор и здание четвертого энергоблока были практически разрушены. Взрывом в реакторе подбросило и развернуло в воздухе плиту верхней биозащиты весом 500 тонн. Она развернулась в воздухе и рухнула на аппарат, оставив приоткрытой с боков активную зону реактора.
