— Дай мне время это проверить, — озабоченным тоном сказала она. — Если бы мы смогли ухватиться за его финансовую документацию и хотя бы за нескольких покупателей, нам удалось бы найти бумажный подход. Но я по-прежнему говорю, что здесь просто «сера».
Я открыла холодильник, собираясь достать оттуда пармезан и моццареллу. Если Трент не заправлял торговлей биолекарствами, то я была фейской принцессой. Раздался стук, когда Айви бросила один из своих маркеров в стаканчик рядом с монитором. Стоя к ней спиной, я опять вздрогнула от внезапного шума.
— Один тот факт, что у Трента есть ящик, полный дискет, помеченных названиями болезней, которые в свое время лечили при помощи биолекарств, не означает того, что он властелин биолабораторий, — заметила Айви, бросая в стаканчик еще один маркер. — Возможно, там списки клиентов. Этот человек серьезно занимается филантропией. Содержит с полдюжины сельских клиник, которые работают исключительно благодаря его пожертвованиям.
— Очень может быть, — сказала я, оставаясь при своем мнении. Я знала про щедрые пожертвования Трента. Прошлой осенью на одном только благотворительном аукционе в Цинциннати под названием «Ради наших детей» он спустил больше денег, чем я могла заработать за целый год. Однако лично я считала такие его усилия обычной рекламой. Этот человек был сама грязь.
— И потом, — продолжила Айви, откидываясь на спинку стула и с просто нереальной точностью швыряя очередной маркер в стаканчик. — Зачем Тренту заправлять торговлей биолекарствами? Этот человек и так сказочно богат. Ему просто не нужны еще деньги. Пойми, Рэчел, людей мотивируют три вещи. Любовь… — Красный маркер со стуком присоединился к остальным. — Месть… — Туда же приземлился черный. — И власть, — закончила она, швыряя зеленый маркер. — У Трента вполне достаточно денег, чтобы купить себе и первое, и второе, и третье.
— Ты забыла еще про одну вещь, — сказала я, задумываясь, не лучше ли мне было бы держать рот на замке. — Про семью.
Айви разом выхватила из стаканчика все маркеры и авторучки. Затем, откинувшись еще дальше на своем стуле, который теперь балансировал на двух ножках, она снова принялась их швырять.
— Разве семья не входит в понятие любви? — спросила Айви.
Уголком глаза я внимательно за ней наблюдала. «Только если члены твоей семьи не мертвы, — подумала я, тут же вспоминая своего папу. — Тогда семья может входить в понятие мести».
В кухне висело молчание, пока я посыпала соус мелкими крошками пармезана. Тишину нарушали лишь резкие щелчки Айвиных маркеров и авторучек. Все они попадали точнехонько в стаканчик. Периодический стук действовал мне на нервы. Наконец снаряды закончились, и я тревожно застыла. Лицо Айви было в тени. Я не могла понять, чернеют ее глаза или нет. Мое сердце забилось быстрее. Я не двигалась и ждала, что будет дальше.
— Послушай, Рэчел, почему бы тебе просто в меня осиновый кол не вбить? — раздраженно осведомилась Айви, отбрасывая волосы в сторону, чтобы показать мне свои сердитые карие глаза. — Я не собираюсь на тебя набрасываться. Я уже сказала, что пятница стала просто досадной случайностью.
Расслабляя плечи, я принялась громко рыться в выдвижном ящике в поисках открывашки для банки с грибами.
— Чертовски жуткой досадной случайностью, — еле слышно пробурчала я, вываливая грибы в пиццу.
— Я тебя слышала. — Айви немного поколебалась. Затем в стаканчик опять со стуком попала авторучка. — Ты… ты ведь читала ту книжку, да? — спросила она.
— Большую ее часть, — признала я, а затем снова встревожилась. — А что, я делаю что-то не так?
— Ты жутко меня раздражаешь — вот что ты делаешь не так! — ответила Айви, повышая голос. — Прекрати за мной следить. Я не животное. Я могу быть вампиршей, но у меня тоже есть душа.
Я так прикусила язык, чтобы даже не шевелить губами в ответ на ее тираду. Слышался стук, пока Айви бросала оставшиеся маркеры в стаканчик. Тишина становилась все тяжелее, когда она опять подтянула к себе карту. Я намеренно повернулась к Айви спиной, чтобы показать, что я ей доверяю. Но я ей не доверяла. Положив перец на доску для резки, я грубо дернула на себя выдвижной ящик и принялась шумно в нем рыться, пока не нашла здоровенный нож. Он был слишком велик, чтобы резать им перцы, но я слишком остро чувствовала свою уязвимость и намерена была воспользоваться именно этим ножом.
