Откинувшись на спинку стула, я развернула свой последний пластик коричной жевательной резинки и сунула его себе в рот. А Дженкс с шумом приземлился в мою картонную коробку и принялся не в меру там любопытствовать.
— Да, кстати, — пробормотал он. — Айви сказала, что уже сняла точку. У меня есть адресок.
— Прочь с моих вещей. — Я угрожающе щелкнула в его сторону пальцем, и феек перелетел обратно на лавр, становясь на самую верхнюю веточку, чтобы понаблюдать за тем, как все в конторе шушукаются и сплетничают. Когда я нагнулась, чтобы очистить нижний выдвижной ящик, в висках у меня дико забарабанило. «Зачем Айви отдала Денону все, что имела? — задумалась я. — Почему было не воспользоваться желанием?»
— Крепись, — сказал Дженкс, соскальзывая по стволу растения и прячась в листве. — Вот он идет.
Выпрямившись, я увидела Денона на полпути к моему столу. Блюдолиз Фрэнсис, вонючий конторский доносчик, отлепился от одной из компашек и последовал за хозяином. Мой бывший начальник сверлил меня глазами поверх стенок кабинки. Поперхнувшись от этого взгляда, я невольно проглотила коричную резинку.
Если покороче, Денон выглядел как профессиональный борец с обходительностью доктора каких-нибудь там наук: здоровяк, стальные мышцы, идеальная красновато-коричневая кожа. Как и Айви, Денон был живым вампиром. Но, в отличие от Айви, он был рожден человеком, а уже потом обратился. Это сделало Денона низкокровным, навеки определяя его убогую второсортность в вампирском мире.
Но даже при всем при том Денон представлял собой силу, с которой приходилось считаться. Он очень славно потрудился, преодолевая свое весьма неблагородное происхождение. Изобилие мышц служило Денону не просто украшением: в его более сильном, усвоенном качестве оно элементарно сохраняло ему жизнь. Он обладал нестареющей внешностью вампира, регулярно кормящегося от настоящих немертвяков. Только немертвяки могли обращать людей в вампиров, и, судя по его здоровой наружности, Денон явно был у них фаворитом. Половина сотрудников нашего отдела жаждала послужить ему сексуальной игрушкой. Другую половину начальник до смерти запугал. Я всегда гордилась своей принадлежностью к последней.
Пальцы мои задрожали, когда я взяла вчерашнюю кофейную чашку и притворилась, будто я из нее отхлебываю. Пока Денон двигался, его мощные руки ходили как поршни. Желтая спортивная рубашка начальника отдела резко контрастировала с его черными брюками. Брюки были в обтяжку, наглядно демонстрируя мускулистые ноги и тонкую талию. Народ подобру-поздорову убирался с его дороги. Некоторые вообще ушли с этажа. Господи, прости и помилуй, если я напортачила со своим единственным желанием, и теперь буду поймана за руку.
Раздался скрип пластика, когда Денон навалился на самый верх полутораметровой стенки. Я на него не смотрела, сосредоточиваясь вместо этого на дырках, оставленных моими кнопками на шершавых как мешковина перегородках. Кожу у меня на руках щекотало, словно Денон водил по ней пальцами. Его присутствие словно бы завихрялось вокруг меня, отражаясь от задней стенки кабинки, пока мне не стало казаться, будто он стоит не только спереди, но и сзади. Мой пульс участился, и я сосредоточилась на Фрэнсисе.
Этот сопляк уселся на стол Джойс и теперь расстегивал верхнюю пуговицу синей пластиковой куртки. Да еще ухмылялся, показывая свои идеальные зубы, явно с коронками. Прямо у меня на глазах Фрэнсис закатал рукава куртки, обнажая тощие ручонки. Его треугольной формы физиономию обрамляли волосы по мочки ушей длиной, которые ему то и дело приходилось смахивать с глаз. Фрэнсис считал, что это придает ему некий мальчишеский шарм. А я считала, что так он выглядит только что разбуженным недоумком.
Хотя было еще только три часа дня, густая щетина оттеняла гнусную рожу доносчика. Воротник его «гавайки» был намеренно поднят. В конторе шутили, что Фрэнсис старается походить на Сонни Крокетта, но его и без того узкие глаза были вечно прищурены, а нос слишком длинен и тонок, чтобы его еще и оттягивать. Как трогательно.
— Я знаю, что здесь происходит, Морган, — сказал Денон, резко переключая мое внимание на него. Такой низкий гортанный голос позволялось иметь только неграм и вампирам. Низкий и сладкий. Льстивый. От сокрытого в нем обещания кожа моя натянулась, и страх омыл меня с головы до ног.
