И вот теперь все это ушло, не только из этой комнаты, но и из жизни их сына.
Адам просто перерос свои прежние увлечения. Что ж, это нормально. Он уже не ребенок, хотя и юношей его не назовешь. Парень упорно и слишком быстро стремится повзрослеть. А вот комната неохотно сдает позиции детской.
«Интересно, — подумал Майк, — сохранилась ли у сына связь с прошлым? Был ли Адам счастлив в детстве? Возможно, какая-то его часть все еще тоскует по тем дням, когда Адам мечтал стать врачом, как его дорогой любимый папочка. По временам, когда я был в глазах сына героем… Бесплодные размышления».
Майк вздохнул.
Юнец-айтишник — Майку никак не удавалось запомнить его имя, кажется, Бретт, что-то в этом роде, — повторил вопрос:
— Вы уверены?
Тиа скрестила руки на груди. Лицо суровое — ни за что не сдастся. В такие моменты она казалась Майку старше, что ничуть не преуменьшало ее красоты. И в голосе ее сомнения не было, разве что звучал он немного нетерпеливо.
— Да, уверены.
Майк промолчал.
В спальне сына было темно, горела лишь старая настольная лампа с изогнутым, словно гусиная шея, кронштейном. Говорили они шепотом, хотя никто не мог подслушать или увидеть. Одиннадцатилетняя дочка Джил в школе. Адам, шестнадцатилетний сын, отправился с одноклассниками в поход с ночевкой. Разумеется, идти ему не хотелось — теперь такие мероприятия для него «отстой», — но школьное начальство настояло, и даже самые отвязные из отвязных его дружков тоже будут там, чтобы ворчать и жаловаться.
— Вы понимаете, как это работает?
Тиа и Майк одновременно закивали.
— Программное обеспечение позволяет зарегистрировать любое нажатие на клавишу, какое только сделает ваш сын, — начал пояснения Бретт. — В конце дня вся информация будет собрана и отправлена вам по электронной почте. Она покажет все — каждый сайт, который он посетил, каждое входящее и исходящее письмо, каждое срочное сообщение. Если Адам создаст новый документ в Word, это вы тоже увидите. Словом, все. Вы сможете следить за ним в непрерывном режиме, если хотите, конечно. Стоит только нажать вот здесь. — И он указал на небольшую плашку с надписью «ШПИОН ОНЛАЙН!» на красном фоне.
Майк обежал взглядом комнату. Хоккейные трофеи — просто смешно. Его удивляло, что Адам не убрал их. Сам Майк играл за хоккейную команду колледжа в Дартмуте. Затем его переманили в «Нью-Йорк рейнджерс». Примерно год он играл за эту команду в Хартфорде, ему даже довелось принять участие в двух играх НХЛ.
Он передал свою любовь к хоккею Адаму. Адам встал на коньки в три года. Потом стал голкипером в детской команде. До сих пор на выезде из гаража стояли проржавевшие ворота, вернее, то, что от них осталось, — сетка давно сгнила от непогоды.
Майк потратил немало времени, тренируя сына ловить броски с близкого расстояния. Адам был потрясающ — определенно самый перспективный спортсмен в колледже. А потом вдруг, полгода назад, взял и бросил спорт. Просто ушел. Положил клюшку, наколенники, шлем с маской и сказал, что он завязывает.
С чего все началось? Может, уход из спорта стал первым признаком его падения?
Майк пытался понять, чем продиктовано решение сына. Не стал уподобляться слишком настойчивым родителям, отождествляющим успехи в спорте с жизненным успехом. Но что правда, то правда, уход сына из спорта сильно огорчил Майка. И еще сильнее — Тиа.
— Мы его теряем, — сказала она тогда.
Майк так не считал. Адам перенес настоящую трагедию — самоубийство друга — и наверняка пытался выработать какое-то взрослое противоядие. Он стал угрюм и тих. Почти все время проводил у себя в комнате, сидел за стареньким компьютером, играл в игры в стиле фэнтези или отправлял эсэмэски неизвестно кому. Но разве не так ведут себя другие подростки? Он почти не разговаривал с родителями, отвечал редко, нехотя и сквозь зубы. И опять же — что здесь такого ненормального?
Наблюдение, это была ее идея. Тиа работала в адвокатской конторе «Бёртон и Кримштейн» на Манхэттене, вела уголовные дела. В одном из ее дел фигурировал некий Пейл Хейли, замешанный в отмывании денег. ФБР удалось выйти на след Хейли, благодаря контролю над его перепиской в Интернете.
