– А почему?
Котова снова усмехнулась.
– Так это они Вадиму Юрьевичу дети, а не Елене Викторовне.
– Выходит, у них отношения с мачехой не слишком теплые, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Гуров.
– Они ее и мачехой-то не считают, – проговорила домработница куда-то в сторону.
Во входной двери послышалось звяканье ключа, и на пороге возникла молодая высокая женщина в длинном светлом пальто. Ее голову прикрывал легкий полупрозрачный шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи. Почти половину лица скрывали темные очки. Женщина остановилась на пороге, увидела Гурова и вздрогнула от неожиданности.
– Кто вы? – резко спросила она.
– Елена Викторовна Волошина? – спросил сыщик, в свою очередь.
– Да, а кто вы? – нетерпеливо и, как показалось полковнику, нервно повторила женщина.
– Полковник Гуров, Главное управление уголовного розыска, – поспешил представиться тот.
Женщина быстро схватила его удостоверение и очень внимательно прочитала то, что там было написано. Потом она с сомнением закусила губу и перевела взгляд на домработницу.
– Я ни при чем, Елена Викторовна! – Та с испугом прижала руки к груди. – Не хотела пускать, но он заставил!
– Татьяна Владимировна не виновата, – подтвердил Гуров. – Я имею такие полномочия и должен опросить всех домочадцев.
– Но… с какой стати? – чуть хрипловато спросила Волошина. – В чем дело?
– Елена Викторовна, давайте пройдем в квартиру, – настоятельно предложил Гуров. – Разговор наш с вами вряд ли будет коротким.
– Так я как раз на кухню пойду, не стану мешать! – Домработница была рада уйти.
Волошина чуть помедлила, затем разулась, сняла пальто, осталась в брючном костюме бледно-бирюзового цвета и кивнула в сторону комнаты.
– Пойдемте!
Они прошли через просторный холл, и вдова Волошина провела полковника в одну из комнат – видимо, гостиную. Здесь стояли кожаный диван, два кресла, журнальный столик. На стене висел большой плазменный телевизор. Комната была очень просторной, а из-за минимального набора мебели казалась еще больше.
Елена присела в одно из кресел, взглядом указав Гурову на второе, и тут же закурила и пододвинула поближе пепельницу, стоявшую на журнальном столике. Полковник обратил внимание, что пальцы ее слегка подрагивали. Он заметил, что на этой женщине не было никаких украшений. Ни серег, ни цепочек, вообще ничего такого. Ему это показалось немного странноватым для дамы ее статуса, однако, возможно, она просто не поклонница украшений.
Елена сидела очень прямо, положив ногу на ногу, и демонстрировала полную официозность.
– Я вас слушаю, – холодно произнесла она.
– Елена Викторовна, когда вы в последний раз видели вашего мужа? – начал Гуров.
– Что за странный вопрос! – заявила вдова и пожала плечами. – Ночью, разумеется!
– А утром?
– Когда он уехал на службу, я еще спала, поэтому не могу утверждать, что его видела. – В голосе Волошиной отчетливо проступала язвительность.
– У вас с мужем общая спальня?
Волошина застыла с сигаретой в руке.
– Послушайте, это уже хамство! – заявила она. – Вам не кажется, что вы переходите границы дозволенного?
– К сожалению, нет! – в тон ей резко ответил Гуров. – И чтобы вам были понятны причины моих хамских вопросов, вынужден сразу поставить вас в известность: ваш муж умер сегодня днем. У ведомства, которое я представляю, есть все основания полагать, что его убили.
Вдова побледнела. Она забыла о сигарете, держала ее в вытянутых пальцах и молчала. Вскоре длинная полоска пепла оторвалась и упала на ковер. Это вернуло Елену к реальности. Она быстро затушила сигарету в пепельнице и тут же закурила следующую.
– Что вы сказали? – переспросила женщина. – Вадима убили?
– Да, именно это я и сказал, – подтвердил Гуров, внимательно следя за ней и пытаясь определить, действительно ли она впервые слышит эту новость, или кто-нибудь из сотрудников департамента успел позвонить ей и предупредить, хотя сыщик и запретил это делать.
Увы, угадать это было сложно. Глаза Елены прятались за темными очками. Полковник не мог видеть их выражение, и его это, признаться, здорово раздражало.
– Вы не могли бы снять очки? – попросил он.
