Мероприятие два дробь одиннадцать - страница 6

— Как яиц переем, волдырь вскакивает. И всегда в одном и том же месте. Чешется, мочи нет.

— Давай пособлю, — лейтенант перегнулся через стол, поскреб спину чекисту.

— Во, во… — прижмурившись, замурлыкал чекист, — самое туточки.

— Что это за штука? — уполномоченный поднял со стола цилиндрик.

— Пиродетонатор.

— Что, что?

— Пиродетонатор, без него взрывчатка не взрывается.

— Он может рвануть?

— Если поджечь, — лейтенант взял детонатор из рук уполномоченного. — Собственно, это футляр, а сам он внутри. Отличная вещь, надо сказать, незаменимая в работе. Нертутные детонаторы, те и сами могут… — он спрятал цилиндрик в нагрудный карман гимнастерки.

— Умен ты, лейтенант, не по годам, — насупился вдруг уполномоченный. — Хочешь совета? Не выхваляйся, не отрывайся от масс, — свободной рукой он оперся о стол, поднялся. — За то, чтобы всегда быть с массами! — Он выпил самогон, как воду, не поморщившись.

— Ты, Иваныч, лейтенанта не замай, — сержант положил руку на плечо офицеру. — Нашей власти умные люди нужны. Для них — все дороги открыты. За открытые дороги!

— За них! — вторил лейтенант.

— Грызи науку, — пустой стакан поставлен вверх, дном на тарелку. — Не жалей зубов. А источишь — вставишь новые. Вот, — чекист достал из планшета крестик. — Червоное золотое. Дарю!

— Да ну, Власьевич, зачем? — отнекивался лейтенант.

— Бери. бери. Крале на колечко переделаешь. Товарищу ничего не жалко. — Он оглядел стол. — Быстро управились. Выйдем, освежимся перед сном?

— Пошли, — согласился лейтенант.

— Не отделяйся, Иваныч! — сержант подмигнул притихшему уполномоченному.

Иван присел у костра, протянул к нему руки.. Винтовка лежала рядом, чужая в эту теплую тихую ночь. Теплую-то теплую, — познабливает. Картошечки испечь, горячую скушать, с солью да хлебушком — как приятно. Нельзя, лейтенант запретил. Не тот костер, чтобы печь, отравиться можно.

Он подхватил винтовку, вскочил — и вовремя.

— Глазнев! Как дела? — голос лейтенанта сытый, расслабленный.

— Никаких происшествий, товарищ лейтенант! — рвение не уставное, предписанное, а от радости жизни.

— Никаких? Молодец! Но ты — смотри!

— Орел он у тебя, — похвалил и чекист.

— Есть смотреть, товарищ лейтенант! — Ивану в благодарность захотелось сделать что-нибудь хорошее, нужное.

— С чего это вишня расцвела? — строго спросил сержант.

Иван оглянулся. Действительно, вишня стояла белая-белая, словно не август сейчас, а май.

— Никак бабочки, — сержант подошел к дереву, провел зажженной спичкой над цветками. — Налетело же их, незваных, — он поднес спичку к белому соцветию. Ивану показалось, что вишня взлетела вверх, но нет, это бабочки маленьким облачком поднялись над ней и исчезли в вышине. Только одна, с обгорелым крылом, отчаянно билась в траве, кружилась на месте, силясь увернуться от сапога человека.

— Отойдем, — предложил лейтенант.

За углом, куда не доставал свет костра, они остановились.

— Ни зги не видно, — уполномоченный растопырил пальцы. Не скажешь, есть рука, только угадываешь. Нет, все-таки видно; глаза, привыкая к ночи, прозревали.

Он поднял голову.

Где-то во мгле лежит село. Примолкшее, невидимое, затаившееся, А днем… Какие у той женщины были бешеные глаза! — уполномоченного передернуло".

— Освободился, Игорь Иванович? — весело лейтенанту. Молодой, щенок. Что он понимает.

Словно звездочка тусклая, мигнул фиолетовый огонек. Мигнул — и погас. Но тут же затлел второй, рядом.

— Смотрите, в селе-то… — уполномоченный не договорил. В стороне, на кладбище, мерцала россыпь таких огоньков.

— Вижу. Могильные… Самовозгорание газа, вроде болотного.

— Это и нам читал лектор, — поддержал из темноты чекист, — на антирелигиозном вечере. Факт известный.

Точно. Теперь и он вспомнил. Совсем ведь недавно приезжал умник из города, вроде лейтенанта, тоже почему-то военный. Еще и брошюру раздавал, там все объясняется — про мощи нетленные, могильные огни, чудо-теорие иконы. А горят они, иконы, не хуже любых иных дров.

Они уже возвращались к крыльцу, когда забилась, заржала лошадь в конюшне — громко, с прихрапом.

— Волков, стало быть, чует. Лес недалеко, расплодились, видно, — насчет волков уполномоченный знал точно, было по ним совещание.