– Пойдем посмотрим, – сказала Дэнди.
Мы осторожно прошли по неровной земле и открыли широкие двери. Ноги наши провалились в опилки, толстым слоем рассыпанные по полу. Над головами, почти не видная в сумраке, висела деревянная перекладина на непрочных с виду веревках. Она слегка раскачивалась на сквозняке, как виселица, поджидающая жертву. Я никогда прежде не видела такого, только на том объявлении. Я всего лишь стояла на полу и смотрела вверх – этого хватило, чтобы мне стало тошно от страха. Дэнди взглянула вверх, словно ей было все равно.
– Как мы туда заберемся? – спросила я.
Голос у меня дрожал, и мне пришлось сжать зубы, чтобы они не стучали.
Дэнди прошла через амбар и встала у основания веревочной лестницы, свисавшей с маленькой площадки наверху треугольной рамы из светлого дерева.
– По ней, наверное, – сказала она.
Она откинула голову и взглянула наверх.
– Видишь, Меридон? Наверное, нам надо будет встать вот там и прыгнуть на эту трапецию.
Я в страхе посмотрела вверх. До трапеции можно было достать, если потянуться и прыгнуть над бездной.
– А потом? – в отчаянии спросила я. – Что потом?
– Я так понимаю, раскачиваешься и летишь к Джеку, – сказала она, направляясь к такой же стойке на другом конце амбара.
– Он стоит наверху, ловит меня за ноги, пробрасывает у себя между ног и опять наверх, – сказала она, словно проще ничего в мире не было.
– Я это делать не буду, – произнесла я.
Голос мой был хриплым, потому что у меня перехватило дыхание.
– Я не смогу, никак. Мало ли что я обещала Роберту. Я не знала, что будет так высоко и что веревки такие тонкие. Ты ведь тоже не захочешь это делать, да, Дэнди? Если ты не хочешь, мы скажем Роберту Гауеру, что не станем. Даже в самом худшем случае мы сможем как-то иначе заработать на жизнь. Убежим. Если ты не захочешь, он нас не заставит.
Похожее на сердечко личико Дэнди расплылось в сладчайшей улыбке.
– Что за чушь, Мэрри, – сказала она. – Ты думаешь, я такая же трусиха, как ты? А я не против, я же тебе говорила. Я состояние на этом сделаю. Я же буду единственной летающей девушкой в стране. Все придут на меня посмотреть! И господа тоже! Про меня напишут во всех газетах, обо мне станут баллады сочинять. Не могу дождаться, когда начнем. В этом для меня – все, Мэрри!
Я промолчала. Попыталась разделить ее воодушевление, но, стоя в полутемном амбаре, глядя вверх на зияющий свод крыши и тонкую перекладину на веревочках, почувствовала, как рот наполняется желчью, а голова начинает кружиться.
Я зажала уши ладонями. Услышала какой-то шелестящий шум, который не смогла вынести. Дэнди схватила меня за запястья. Она трясла меня за руки. Откуда-то издалека доносился ее голос:
– Мэрри, что с тобой? Тебе плохо, Мэрри?
Я закивала, высвобождаясь из ее хватки, судорожно хватая воздух и дожидаясь, когда в рот мне ударит рвота. Потом ощутила резкий хлопок по щеке. Я открыла глаза и выставила руку, защищаясь от удара. Передо мной стоял Джек. Он держал меня обеими руками, а за спиной у него маячила Дэнди.
– Пришла в себя? – коротко спросил он.
Я вывернулась из его рук и села. Перед глазами по-прежнему все плыло.
– Да, – сказала я. – Все хорошо.
– И все из-за того, что ты просто смотрела на трапецию? – спросил Джек, глядя вверх и не веря, что кто-то может упасть в обморок при виде такой классной штуки.
Я поколебалась.
– Да, – неуверенно сказала я. – Наверное, из-за этого.
Джек поднял меня на ноги, прежде чем мысли мои прояснились.
– Так не смотри на нее, – без всякого сочувствия сказал он. – И не отговаривай Дэнди. Отец твердо решил, что она полезет наверх, и ты тоже обещала.
Я кивнула. Дэнди беспечально сияла.
– Она тоже твердо решила лезть, – отозвалась я.
Голос у меня был хриплый, я закашлялась и сплюнула гадкую на вкус слюну.
– И я сдержу слово и попробую.
– Наверх тебе какое-то время лезть не придется, – сказал Джек. – Погляди, вот чем ты займешься для начала.
Он махнул рукой в сторону амбарной двери, где тоже висела перекладина – так низко, что я могла бы достать ее, подпрыгнув. Если повиснуть на ней, до пола будет всего-то дюймов десять, только и хватит, чтобы качаться.
