— Если переживешь войну, приезжай ко мне в Лондон, — сказал он ему. — На службе мне нужен парень, который знает, где у корабля перед, а где зад.
— Знать недостаточно, — с невыносимым равнодушием ответил парень. — Если сделать центр тяжести слишком высоко и перегрузить орудийную палубу, можно преспокойно их перепутать. Все равно в первый же шторм потерпишь крушение.
— Позволь узнать, о каком корабле ты говоришь? — поинтересовался Роберт.
— Я не об одном, — мгновенно отозвался этот черный пес. — Но в первую очередь о том, на который мы смотрим. «Генри Грейс э’Дью». — Он выплюнул это имя, словно нечто непристойное. — Если не можешь строить двухпалубные суда, лучше довольствуйся однопалубными. А если не хочешь делать на нижней палубе больше оружейных портов, то откажись от бронзовых пушек, поскольку для верхней палубы оружие весом в более чем две тонны слишком тяжелое.
Может быть, поэтому «Генри Грейс э’Дью» не мог выполнять резкие повороты? Может быть, верхняя палуба с ее двойным настилом и массивным форкастлем перегружена и центр тяжести расположен слишком высоко? Это оказалось настолько очевидно, что Роберт готов был рвать на себе волосы: почему он не додумался сам, почему для того, чтобы осознать это, ему понадобился этот босяк?
— Я мог бы приказать выпороть тебя брасом, — произнес он и отвесил парню оплеуху, которая на самом деле полагалась ему. — За то, что ты позоришь флагман своего короля.
— В лучшем случае это поможет моему заду, — ответил парень. — Но не этому кораблю.
— А что тебе не нравится в этом корабле?
— Лучше спросите меня, что мне в нем нравится, потому что на этот вопрос можно ответить одним словом: ничего.
— Мне этого недостаточно! — возмутился Роберт.
Сатаненок пожал плечами.
— Вы же сами все видите. Мы сидим на мели и ждем хорошей погоды, потому что крейсировать против ветра на этом бруске невозможно.
— Это все глупости. Ни один корабль со стоячим такелажем такого размера не предназначен для крейсирования против ветра.
— А почему бы тогда не сделать его более маневренным? Разве боевой корабль не должен выполнять галсы при любой погоде и быть способным уйти от противника? Кроме того, в качестве боевой платформы этот корабль — просто дурная шутка, поскольку при малейшем колебании волн он будет раскачиваться, как маятник.
— Улучшать корабль в той части, что лежит под водой, слишком дорого! — рявкнул Роберт, почувствовавший, что его разносят в пух и прах на собственном поле.
— У нас есть сухой док в Портсмуте, — спокойно ответил калека. — Это не сделает ремонт дешевым, но подъемным — вполне. Если бы у нас было больше таких доков и если бы существовал план для регулярного технического обслуживания всех кораблей, весь флот обладал бы хорошими мореходными качествами.
Некоторое время Роберт молча размышлял. Он то и дело ходил на королевских боевых кораблях, проверяя, как обстоят дела, и чтобы взять с собой то, что стоит затрат. «Генри Грейс э’Дью», который строили с такой помпой, того не стоил. Но черноволосый калека, говоривший на итальянском, как какая-то речная крыса из Неаполя, стоил.
— С чего ты вообще взял, что разбираешься в кораблях? — накинулся на него Роберт.
— А в чем мне еще разбираться? — ответил его собеседник. — Я из Портсмута. Вырос на верфи.
«Портсмут, город, построенный для морской войны, где есть единственный в Европе сухой док. А я из Йоркшира, — с горечью подумал Роберт. — Вырос на конюшне».
— После войны ты будешь нужен мне в Лондоне, — снова сказал он мальчишке.
— Не сразу, мой граф.
— Что это значит?
— Я связан словом со своим мастером в Генуе.
— Плевал я на твое слово! Ты действительно думаешь, что я буду платить выкуп мелкому спекулянту из Генуи за дворнягу из Портсмута?
— Дворняги верны своему хозяину, пока не научатся последнему фокусу, — спокойно произнес парень. — Если я вам нужен, придется ждать.
«О да, ты мне нужен! — осознал Роберт. — Нужен, чтобы я лично выпорол твой тощий зад и выбил из тебя всю эту невыносимую спесь». Он отвел взгляд от странных глаз с блеском бриллианта. Ему хотелось большего, бесконечных разговоров о кораблях и планах, которые ничто не остановит. Но больше всего ему нужен был этот парень, чтобы слушать и наслаждаться тем, что тот обозначает подкупающе скупыми словами, — и чтобы представить его королю.
