И не объяснишь ей про Нику, про чувственную связь, которая явление физическое, а не психологическое. Ну не интересен Михаилу секс с кем-либо, кроме Ники, и все тут. Потому что с Никой имело место реальное, настоящее слияние двух душ в одну, причем - порой даже без секса.
А все равно интересно, что спасаемая думает о спасителе, почему так легко согласилась идти, срываться неизвестно куда. Либо считает Михаила каким-нибудь ангелом, либо окончательно потеряла надежду - других объяснений в голову не приходило.
Выспался хорошо, но предчувствия были недобрые. Опасность на пути ощущалась, серьезная, смертельная.
Решил попытаться опасность обойти. Да только обширная она оказалась, куда не свернешь - везде опасно. Даже так - какой путь выберешь, на том и окажется опасность.
Тем не менее, все вычислял безопасный путь, аж чутье перетрудил, опять. Что самое неприятное - сидеть на месте и пережидать тоже показалось нельзя, а возвращаться - самое неверное решение.
В конце концов, пошли в том направлении, где опасность наименьшая, может, удастся проскочить. Или прорваться.
Из леса вышли к развалинам. Похоже - не города, а большого завода. Между руин все заросло кустарниками, но на земле - какое-то хрустящее крошево. Слишком шумно двигались, да еще и заметный след оставляли.
Настроение передалось женщине, она изо всех сил старалась двигаться бесшумно.
А Михаилу чутье подсказало зарядить самострел. Зарядил, и почувствовал себя увереннее. Гораздо. Верный признак, что придется стрелять. Вот сейчас, за следующим поворотом, если не свернуть в другую сторону.
Страшно было. Маловато опыта в подобных делах, что ни говори. Но другого выхода, похоже, нет, только прорываться.
Однако страшно. И мешает страх прислушиваться к чутью.
Занялся дыхательными упражнениями - помогло успокоиться. Да только и предупреждение чутья умудрился прослушать, как-то вот так с разгону вышли на открытую площадку, и Михаил понял - заметили их. Вон за теми кустами кто-то сидит, напряженно всматривается. Греет в ладони метательный клин.
Михаил передал ребенка женщине, пошел твердым шагом, изображая рассеянную беззаботность. Трудно это давалось, очень трудно.
План был такой - внезапно метнуться в сторону, зайти противнику с фланга, взять его на прицел. Или - в рукопашную.
Но не вышло - снова кто-то посторонний взял управление на себя. Время как будто замедлилось, внутри все онемело.
Когда до кустов, из-за которых следили, оставалось метров тридцать, рука сама собой вскинулась, и палец сам собой нажал на спуск.
Раздался короткий, но громкий вскрик. Попал.
Женщина охнула, метнулась в сторону, прикрывая собой ребенка.
Михаил успокоительно махнул и пошел дальше. Она - за ним. Верит безоговорочно. Ангелом считает, точно.
Тошнота не накатывала, ужаса от содеянного не испытывал. Внутренний голос молчал, совесть не мучила. Почему-то. Собственно говоря, план пойти в открытую и внезапно выстрелить, тоже приходил в голову. Остановило, что целиться придется одним чутьем, ненадежно показалось. А нет - наоборот, чутьем лучше всего целится.
Тем не менее, Михаил не пошел смотреть, кого подстрелил. Перетрусил, по правде говоря, не хотелось задерживаться.
Вот она, зависимость от чутья. Слишком на чутье понадеялся и в результате его перетрудил. Надо было просто головой поработать, приблизиться к опасному месту, а там уже пытаться прочувствовать, заодно - глазами смотреть внимательнее. И страх свой контролировать, разделять аккуратнее на внушенный чутьем и просто так самонакрученный.
Все эти советы были на сайте пролазников. Читал, мотал на ус. А когда потребовалось - забыл. И опять пришлось каким-то посторонним силам вмешиваться.
Дальше никакая опасность не грозила, и все равно шли быстро, не отдыхая. Женщина нервничала, оглядывалась, вопросительно посматривала на Михаила. Пытался ее успокоить мимикой и жестами - не помогало.
Приближался лаз. А ведь, чтобы вывести этих двоих, они должны спать или быть без сознания.
Михаил, найдя ручеек, как следует напоил бульоном ребенка, а потом старался шагать как можно ритмичнее, надеясь, что малыш уснет. Получилось - уснул на руках.
