— От кого?
— От ребят из Падуи.
— Хороших или плохих?
— И тех и других. А скольких мы знаем?
Быть может, это «мы» и польстило Вьянелло, но он ничем не выдал своего удовольствия. Подумал и ответил:
— Ну, четверо знакомых, пожалуй, найдется. В сумме, так сказать. О чем их спрашивать?
— Мне бы хотелось получить сведения о Руджеро Палмьери.
Вьянелло осмыслил это имя и задал следующий вопрос:
— Какая конкретно информация вам нужна?
— Мне бы хотелось знать, где он был во время убийства этих людей, — сказал Брунетти, выкладывая на стол Вьянелло бумаги, переданные ему синьориной Элеттрой. — А еще меня интересует, где он находился в вечер убийства Митри.
Вьянелло вопросительно поднял глаза на комиссара, и тот пояснил:
— Я слышал, что он — наемный убийца. У него были проблемы с парнем по фамилии Надруцци несколько лет назад.
Вьянелло кивнул: это имя ему было знакомо.
— Помните, что с ним случилось? — спросил Брунетти.
— Его убили. Только вот не помню как.
— Задушили, вероятно, электрическим проводом.
— А эти двое? — Вьянелло кивнул на бумаги.
— То же самое.
Вьянелло положил документы, принесенные комиссаром, поверх тех, которые он изучал до его прихода, и внимательно прочел.
— Я о них ничего не слышал. Надруцци убили около года назад, верно?
— Да. В Падуе.
Тамошняя полиция, вероятно, обрадовалась, услышав, что Надруцци пришел конец. И до Венеции расследование, разумеется, не добралось.
— Знаете кого-нибудь, кто может нам помочь?
— Есть один человек из Падуи, с которым вы прежде работали.
— Делла Корте, — догадался Брунетти. — Я о нем уже подумал. Вероятно, он может поспрашивать кое-кого из плохих парней. Может, вы еще кого-нибудь знаете?
— Знаю двоих, — ответил Вьянелло, не пускаясь в дальнейшие объяснения.
— Хорошо. Поговорите с ними.
— Что я могу предложить им в обмен на информацию, комиссар?
Брунетти поразмыслил над этим вопросом, перебирая в уме те услуги, о каких может попросить других полицейских, и те, какие готов предложить сам. Наконец он произнес:
— Я буду перед ними в долгу, и перед Делла Корте тоже — на случай, если что-нибудь приключится с ними в Падуе.
— Это не слишком много, — сказал Вьянелло, не скрывая своего скепсиса.
— Большего они не получат.
Весь следующий час был заполнен телефонными переговорами с Падуей: Брунетти беседовал с полицией и карабинерами, пытаясь получить информацию за свои прошлые заслуги. Эти звонки он сделал из своего кабинета. Делла Корте согласился навести справки в Падуе и сказал, что готов участвовать в заключенной Брунетти сделке в обмен на помощь, которую комиссар окажет в будущем. После этого комиссар покинул квестуру, отправился к телефонам-автоматам на набережной Рива-дельи-Скьявони и оттуда, воспользовавшись стопкой телефонных карточек по пятнадцать тысяч лир каждая, обзвонил множество представителей преступного мира, мелкую рыбешку и не очень, — тех, с кем имел дело в прошлом.
Он, как и большинство итальянцев, знал, что многие из этих звонков, вероятно, прослушиваются и записываются различными государственными службами, поэтому ни разу не назвал себя по имени и говорил все время очень уклончиво, сообщая лишь, что некое лицо в Венеции интересуется местонахождением Руджеро Палмьери, но при этом не желает с ним встречаться и не хочет, чтобы синьор Палмьери узнал, что о нем наводили справки. Шестой абонент, наркоторговец, пообещал чем-нибудь помочь. Наркоторговец был в долгу перед Брунетти: несколько лет назад, когда он получил свой последний тюремный срок, его сын, совсем еще мальчишка, напал на комиссара, желая отомстить за отца. Брунетти тогда спустил дело на тормозах и не стал арестовывать паренька.
— Как там Луиджино? — спросил Брунетти, чтобы показать, что не держит зла.
— Я отправил его в Америку. Изучать бизнес, — ответил любящий отец и повесил трубку.
«Что ж, — хмыкнул про себя Брунетти, — значит, вскорости у меня все-таки будет случай его арестовать. А может, имея в кармане ученую степень по управлению коммерческими организациями, полученную в каком-нибудь престижном американском университете, Луиджино поднимется в организации на значительные высоты и таким образом перейдет на новую ступень. И я, жалкий comissario di polizia из Венеции, уже не смогу до него дотянуться».
