Мой мозг работает в полную силу. Я регулярно говорю себе: «Нет, это невозможно. Я должна это записать!»
Мои мысли, как мои слезы: у меня их накопилось столько, что я просто обязана дать им выход. Но я все еще не вышла полностью из состояния оцепенения: ручка падает из рук, мои слова невозможно прочитать.
Мне надо остаться одной, чтобы продолжить эти попытки. Но в больничной палате никогда нельзя быть уверенной в том, что тебя надолго оставят в покое. Кто-нибудь обязательно входит в тот момент, когда я сражаюсь с листком бумаги. И меня обязательно спрашивают о моем занятии, комментируют.
Одна из медсестер бросает мне со смехом:
— Вот оно что, мадам Либи, вы пишете роман!
Я не могу ответить, что ее предположение кажется куда более серьезным, чем она может себе представить. Роман — нет. Но книгу — да, почему бы и нет.
И женщина сразу продолжает, зная, что я не могу вступить с ней в дискуссию:
— Вы знаете, полно тех, кто хочет книги писать.
Подразумевается: мечтать не вредно! Но, к счастью, это я могу! Разумеется, я мечтаю! Как и все! Мечта — необходимое дополнение реальности. Она необходима не только для того, чтобы выносить реальность, но и для того, чтобы ее облагородить. Если не мечтаешь, то не идешь вперед. Мечтать — значит поставить перед собой цель. Запретить себе неподвижность, статус-кво.
Медсестра пришла подоткнуть мне простыню, чтобы все было как положено. Я кажусь себе ребенком, которому велели убрать игрушку и наконец заснуть. Медсестра так хорошо обкладывает меня подушками, что я не могу больше ничего написать.
В любом случае эта проклятая тетрадь опять исчезла.
Глава 27. Эти мелкие неприятности
Видели бы меня внучки! Я как малыш на горшке. Сходство полное. Вот только малыш может встать самостоятельно, а я нет.
Я очень дорожу этим стулом с дыркой, пусть даже он возвращает меня в детство, пусть он очень неудобный, и пусть даже он откровенно уродлив на вид. Мне бы хотелось, чтобы этот стул всегда был в моем распоряжении. Но он один на все отделение. Когда я его прошу, я должна ждать. Стул должен быть не только свободен, но и продезинфицирован.
Я пытаюсь садиться на него в определенные часы. С меня сняли зонды для мочи и кала. Последним я пользовалась недолго: он, должно быть, работал настолько хорошо, что они испугались, как бы я не похудела слишком сильно. Тогда они изменили мне питание, которое поступает через гастростому. И с этого момента начались мои проблемы с кишечником. С того дня я столкнулась с мелкими неприятностями, на которые обрекает нас наше физическое устройство. У человека голова в облаках, а ноги на земле. С одной стороны, величие духа, с другой — проблемы с пищеварением.
Я не горюю о том, что потеряла. Я оцениваю то, что могу выиграть. Энергия накапливается во мне, словно в аккумуляторе. Я решительно настроена на борьбу.
Я раздуваюсь, словно бурдюк. Мои внутренности сокращаются впустую. Это настолько болезненно, что часто я начинаю плакать, чтобы не застонать. Тогда я все звоню и звоню, всегда по одной причине: эти проклятые боли в животе. Мне прописывают новые лекарства, парафиновое масло. Мне кажется, что оно подействовало, я снова зову, торопитесь. Но нет, меня заверяют, что ничего не вышло. Меня совершенно закрепило. Скверно.
Кажется, что выражение «Как дела?» намекает на кишечный транзит. Оно подчеркивает важность этого: когда все в порядке на этом уровне, все хорошо везде. Так вот, я должна сказать, что дела плохи! Я мечтаю об изолированном уголке, где я могла бы опорожниться.
На самом деле с моим кишечником происходит то же самое, что и со всем остальным организмом: он пробуждается после внезапного погружения в сон. И, как мышцам ног или рук, ему необходимы длительные тренировки, чтобы снова научиться нормально функционировать. Как и со всем остальным, с кишечником со временем тоже станет лучше.
А пока, помимо крупных неприятностей, мелкие сменяют друг друга: инфекция, отит, вывих челюсти, каловый конкремент и так далее. Как только решается одна проблема, возникает другая. Эти мелкие неприятности человеческого организма…
