Увидев ее, он попытался все это спрятать.
— Ну, будет, не дури... — начал было он тихо.
Подойдя к ней, ободряюще положил на плечо свою тяжелую руку. Пожалуй, никогда не всматривались они друг другу в глаза так остро, так глубоко.
В краткое это мгновение перед женщиной пробежала вся ее жизнь с этим человеком: и та, что была, и та, что еще могла бы быть. Сейчас она точно знала, что он готов, хотел бы остаться, а быть может — ценой ее поражения, — останется, и навсегда.
Рука его такой тяжестью давила на плечо, что женщине осторожно ее сняла.
Он сразу же насторожился, на лице проступило знакомое ей выражение жесткости и упрямства.
Еще одно ее неловкое движение, а тем более неосторожное слово — он не остановится ни перед чем, порвет последнюю нить...
Но она рассматривала это мужское лицо, точно посторонний предмет.
Какое счастье, что все еще поправимо!
Как видно, и он ощущал, что с каждым мгновением все больше и больше становится для нее чем-то посторонним, ненужным.
Лицо его стало не только злым, но и глуповатым.
— Прости, Виталий, я задержала твою телеграмму. Клавдия Степановна сообщает, что Гостенко уехали в Винницу навсегда. Комната для тебя свободна.
