“Благоденственное житие
и сохрани его на многая лета”
подаждь, Господи, рабу Твоему (имярек)
“вечный покой
и сотвори ему вечную память”.
Тут важно, что называется, не проскочить развилку — после того, как произнес имя, не ошибиться, какое слово дальше — “сохрани” или “сотвори”...
В соборах и почти во всех многолюдных приходах “многая лета” и “вечную память” приходится возглашать диаконам, а посему именно с ними чаще всего и происходит этот конфуз — начал за здравие, а кончил за упокой... Мне известно, что московский соборный архидиакон В.Прокимнов возглашал “вечную память” стоящему перед ним на амвоне Патриарху Алексию I. Точно так же поступил по отношению к Патриарху Пимену его архидиакон — о. Стефан Гавшев...
Я вспоминаю, как на обеде, который устроил в день своих именин Митрополит Ярославский Иоанн, соборный протодиакон о. А.Пижицкий чуть было не возгласил ему “вечную память”, во всяком случае “развилку”, “стрелку”, о которой я говорил, отец Александр уже проскочил. Начал он как полагается:— Благоденственное и мирное житие, здравие же и спасение, во всем благое поспешение подаждь, Господи, рабу Твоему тезоименитому Высокопреосвященнейшему Иоанну, Митрополиту Ярославскому и Ростовскому, и сотвори...В этот момент секретарь Владыки ударил протодиакона по руке:— Сохрани!— И сохрани, — тут же поправился тот, — его на многая лета-а-а-а!
Итак — диаконы. Еще Лесковым замечено, что сан этот в Русской Православной Церкви создает определенные проблемы. Понятия о сути их можно получить, если вдуматься в слова некоего архиерея, который говаривал:— Я хочу создать совершенно новую школу диаконов. Все они будут у меня без слуха, без голоса, но зато совершенно непьющие и весьма благоговейные.
На эту же тему есть в Церкви краткая, но красноречивая поговорка:— Где голосок, там и бесок.
Не могу отказать себе в удовольствии сделать еще одну выписку из книги “Отзвуки рассказов И.Ф.Горбунова”.“Нередко в Москве и по сие время можно встретить любителей, бьющихся об заклад, какой диакон перещеголяет других своим голосом.Однажды лучший диакон спился, голос свой пропил. Купцы составили совет, что делать, и решили диакона переменить, и послать искать нового в Сибирь, так как лучший диакон всегда и д е т и з С и б и р и. Искали долго, наконец нашли одного. Горбунов прибавлял в шутку: в т а й г е л е ж а л. Роста громадного, голосище страшный, только уж выпить любил. А как выпьет, не подходи — зверем становился. Однако и его укротили: продернули ему в ноздри кольцо и за ноздрю привели в Москву... Прямо на тройке в баню, а оттуда в Успенский собор...А старый-то диакон еще не уволен. Собрались купцы слушать нового диакона — бьются об заклад. Выносят Евангелие. Вновь приведенный как хватит конец высокой нотой, только окна задребезжали и рамы затряслись...На клиросе купцы обступили старого диакона:— Видишь, — говорят, — не то, что ты...— Ладно, — говорит, — я его на "рцем вси" смажу!И смазал. Вышел из Алтаря и глубокой октавой:— Рцем вси от всея души...”
До сих пор в православной среде бытуют новеллы о легендарном архидиаконе начала века — отце Константине Розове. Рассказывается не только о его изумительном голосе, но и о богатырском телосложении (рост 2 аршина 14 вершков), а также и о том, что он мог выпить четверть водки.Дочь о. К.Розова сравнительно недавно опубликовала в “Журнале Московской Патриархии” (1989, № 6) подлинный рассказ старого москвича:“Раньше Каменный мост был небольшой, как-то раз бежит по мосту корова, а за ней хозяйка. Навстречу ей идет Розов. Она кричит ему:— Батюшка, останови телку!А он как гаркнул — корова и сиганула в Москву-реку. Женщина плачет, причитая:— Что ж ты, батюшка, сделал? Ведь она — моя кормилица.А батюшка достал из кармана деньги, извиняясь, отдал ей. Та увидела и ахнула:— Батюшка, на эти-то деньги три коровы купить можно!”
А вот история, которую рассказывал покойный Патриарх Пимен.Как-то в морозный вечерок на праздник Крещения отец Константин шел в некотором подпитии по набережной Москвы-реки. К нему сзади подкрался карманный воришка и запустил руку под его меховую рясу. Архидиакон почувствовал это, крепко ухватил воришку за руку и тут же свел его на лед реки. Затем он отыскал прорубь, взял своего пленника за шиворот и с пением — “Во Иордане крещающуся Тебе Господи...” — окунул вора в ледяную воду, а после этого отпустил на все четыре стороны.
