— Эссенсуальная сущность бытия...
Вообще же отец Всеволод Шпиллер был одним из самых замечательных священников своего времени. Весьма многие достойнейшие клирики наших дней признают себя его учениками и духовными чадами. Один из них — теперь настоятель московского храма — передал мне тонкую и горькую шутку отца Всеволода. Ему как-то сказали об одном священнике, дескать, тот "находится в прелести". На это отец Всеволод возразил:
— Прелесть — состояние духовное. А в этом батюшке ничего духовного нет...
Коли речь зашла об отце Всеволоде, нельзя не вспомнить один поразительный эпизод, с ним связанный. В пятидесятых, кажется, еще годах, при Патриархе Алексии решено было перевести протоиерея В.Шпиллера из церкви "в Кузнецах" на другой приход А туда был назначен новый настоятель — отец Константин Мещерский. (Из обновленцев, притом такой, на котором пробы было ставить негде.) Этот батюшка сел в такси и, имея на руках указ Святейшего, поехал "в Кузнецы" принимать настоятельство. Автомобиль подъехал к Никольскому храму и остановился. И тут водитель с ужасом увидел, что пассажир его — мертв... История эта произвела впечатление, и больше попыток переводить отца Всеволода никогда не было. Так он и скончался в 1984 году в должности настоятеля Никольского храма "в Кузнецах".
Вернемся, однако же, к теме проповеди. Покойный протоидакон Александр Пижицкий рассказывал мне, что в Ростове-на-Дону он знавал священника, который проповедовал примерно так. Он выходил на амвон и начинал:
— Братья и сестры...
(В это время на глаза его навертывались слезы.)
— Сегодня мы празднуем Введение Пресвятой Девы Марии во храм...
(Тут уже слезы текли по его щекам.)
— Пресвятая Дева... ее праведные родители...
В этот момент его начинали душить рыдания, и он не мог уже произнести ни одного слова... Но, глядя на батюшку, начинали плакать присутствующие в храме... Так продолжалось еще некоторое время, и, наконец, батюшка, плачущий, удалялся в Алтарь.
И прихожане в один голос утверждали, что лучше этого священника не проповедует никто.
И еще о слезах на проповеди — история, напоминающая анекдот. Батюшка проповедует, а вся паства от умиления плачет. Некто, случайно вошедший в храм, видит, что одна старушка стоит с сухими глазами. Он спрашивает:
— А ты почему не плачешь?
— А я не из этого прихода.
Мой приятель несколько лет тому назад был в церкви города Сочи на день тезоименитства покойного Патриарха Пимена. Отец настоятель окончил праздничную проповедь буквально такими словами:
— И вот все мы, чада Русской Православной Церкви, под водительством Святейшего Патриарха Пимена, идем в Царствие Небесное!
И все же кое-где звучит с амвона и живое слово проповеди. Иной раз еще как звучит! Вот мне пере сказывали речь одного из московских священников, который обращался к своей пастве в день поминовения усопших.
— Добрая половина ваших покойников — все эти ваши пьяницы — сидят в Преисподней... Вы пришли сегодня помолиться за них... Это хорошо, это неплохо... Это как вот если кто-то в тюрьме сидит, и вдруг приходит письмо из дома... Срок твой оно не сокращает, а все-таки приятно — помнят о тебе...
В заключение — еще один церковный анекдот.
Батюшка выходит на амвон и начинает проповедь:
— Братия и сестры! Жизнь наша...
В это время он сует руку в карман подрясника, чтобы достать приготовленный текст своего поучения...
— Жизнь наша..., — машинально повторяет проповедник, но не находит своей шпаргалки.
— Жизнь наша..., — опять произносит он, судорожно проверяя все свои карманы, — Жизнь наша...
Но текста нет нигде, и проповедник, махнув рукой, произносит:
— В старых штанах осталась...
С этими словами он удаляется с амвона.
В Америке мне рассказали такую историю. В свое время некий молодой советский офицер, конечно же, комсомолец, попал в плен к гитлеровцам. Когда война кончилась, он решил не возвращаться на родину, и ему удалось попасть в США. Там он присоединился к Русской Зарубежной Церкви, а затем поступил в семинарию в Джорданвилле. Его рукоположили в священники и отправили служить на один из приходов. А, надо сказать, община, которую он был призван возглавить, почти сплошь состояла из офицеров Белой Гвардии...
