К моему несчастью в книжке сохранилось всего лишь пара листов о клановых и понятная информация была только про два класса одаренных богами людей.
Узнал я из этой книги и то, что фамилия это второе имя, дающееся роду или семье за заслуги перед правительством, царем или императором. У миллионов людей их попросту нет, и само наличие фамилии являлось тем, что возвышало человека на голову над теми, кому она не могла быть присвоена.
И вот так, дочитав книгу и увидев как маленькая девочка сопит своим маленьким носиком я поправил одеяльце, и кладя книгу на маленький столик сам лег на свою койку у окна, но ночью я не смыкал глаз. Только не когда в комнате Тера, я боялся за неё даже больше чем за себя.
В отличии от ночи днем жизнь шла спокойным руслом. После первых сновидений я боялся уснуть, нет, я не трус, но теперь мой страх иного порядка. Я слушал истории Кенса о том, что мне даже повезло, что я потерял всего лишь память, а не свой разум. Я не сошел с ума, как нередко случалось с прошедшими через бурю, ведь с таким, особенно с буйными, разговор короткий.
Небольшой толчок со скалы во время отлива и сумасшедший умирал от падения на острые камни не мучаясь. Наверное… А прилив заберет тело и не оставит от сошедшего с ума и следа. К моему счастью Кенс произнося такие страшные слова не смотрел на мое лицо, он был занят моими документы, иначе он мог бы что-то заподозрить. Ведь разговоры о сумасшедших меня пугали, я боялся что всё, что я вижу ночью и после нее это всего лишь первая ступень, ведущая к настоящему безумию. Мои сны после этого стали моей тайной, а о том, что происходило после пробуждения, я старался и сам не думать. И вот уже два месяца как я спал раз в три дня, а мое замученное состояние никого особо не волновало кроме Кенса. Но он так и не увидел как круги под глазами стали для меня обыденностью, ведь после моей второй тройки дней без сна он уехал по делам в другой порт, где была семья одного из погибших моряков. В скором времени как Кенс покинул приют к нам приехали Они.
Карета, запряжённая четырьмя лошадьми, подъехала к приюту практически бесшумно, за каретой на разномастных лошадях следовали четверо стрелков, с плохенькими, местами покрытыми ржавчиной, потертыми, но все же ружьями. Вид всадников не внушал доверия, но и на бандитов они вроде не были похожи.
А в тот момент когда всадники спустились с лошадей, из кареты вышла вся в черном дама с прикрытым вуалью в знак траура лицом, позади которой следовал огромный мужчина в серой шляпе и простом, но добротно сшитом костюме. На его груде полыхала на солнце толстая металлическая пластина, заменяющее ему нагрудную броню.
Я сразу понял, что это за нами, больше не за кем было приезжать так пафосно, подобные этим гостям люди не посещают приют, и поспешил сообщить домоправительнице Марии о гостях. Когда я вышел в коридор из кабинета домоправительницы мимо меня прошествовала дама в пышном черном платье. Она, как и следующий за ней огромный мужчина с бакенбардами, лишь скользнула по мне безразличным взглядом. А я вот рассмотрел их очень внимательно и тщательно, Гриша приходил ко мне прошлой ночью и чуть не довел меня до икоты от напряжения и страха. Больше он не был командиром сорокапятки, он занимал иную должность, теперь он воевал на невидимом фронте, как любил он повторять, и я немного подчерпнул у него навыков наблюдательности. И так как он снился мне прошлой ночью, эта профессиональная особенность сейчас была очень остра. На правой щиколотке женщины, сокрытый черной тканью платья, находился револьвер в кобуре для скрытого ношения, а ее печальное лицо было словно вырезано из серого камня, лицо убийцы, не боявшейся замарать черные перчатки на руках, в которых были спрятаны две заостренные спицы, и они вероятно отравлены.
Мужчина же не скрывал свое оружие: два блестящих, огромных револьвера чудовищного калибра покоились в его кобурах на бедрах, но я не увидел на них особых потёртостей от частого применения, они были словно новые. А вот два ножа с затертыми до блеска рукоятками, раскрывали в носящем металлический нагрудник мужчине воина преимущественно ближнего боя. Под ним скрипели доски приюта, а в некоторых местах он пригибался, придерживая свою широкополую серую шляпу. И это происходило там, где я мог до нависающей с потолка балки допрыгнуть и еле-еле коснуться пальцами. Воин был тяжел, но это были мышцы, а не полнота, и если принимать во внимание что он больше опирается на ножевой бой чем на револьверы, то я даже боюсь представить как он хорош в контактном бою. Но главное из всех моих наблюдений, это то что, по лицам этих двух я понял, что, не смотря на то, что моя внешность сильно выделялась среди остальных детей, они меня не узнали.
