Противник откатился назад и выпустил пронзительные очереди бинарного кода, которые прорвались в мультисвязь и вывели из строя несколько аугмиттеров в кабине «Эквитос Беллум».
Мавен повел рыцаря сквозь тучи дыма и поднявшейся пыли, видя перед собой только сферический корпус врага, которого так долго разыскивал. Машина была смертельно ранена, но в ней еще оставались силы для борьбы. Он лишил ее последнего шанса, погрузив все четыре метра своего силового клинка в переднюю часть корпуса.
Предсмертный крик вырвался жалобной последовательностью бинарного наречия, но Мавен поворачивал меч в пробоине до тех пор, пока не затихли последние звуки и не погас свет в сенсорных блистерах.
Только тогда он испустил боевой клич, полный страданий и ярости, и отступил от поверженного врага, испытывая всепоглощающее ощущение завершенности. Психостигматическая боль стала быстро уменьшаться, и он улыбнулся, распознав в потоке эмоций одобрительное удовлетворение «Эквитос Беллум».
Сущность рыцаря, благодаря которой он стал такой грозной боевой машиной, устремилась в тело человека, облегчая страдания, проникая в мучительно болевшие руки и ноги.
И Мавен слишком поздно понял, что душа его рыцаря, эта целительная сила, которая значительно уменьшила его боль, вдруг заняла главенствующее положение, словно он стал скакуном, а «Эквитос Беллум» — наездником. Воинственная и гордая душа его машины проникла в мультисвязь, овладела контролем над его конечностями и повернула «Эквитос Беллум» к неглубокому рву, где прятались первоначальные объекты ярости вражеской машины.
Сквозь разбитое стекло рубки Мавену было хорошо видно, что одетый в красное протектор идет ему навстречу вместе со стройной женщиной, чьи глаза сияют золотым светом. Ветер развевал красный плащ, а в руке протектор держал оружие-посох, на котором покачивалась численная решетка — символ адепта Зеты. Позади них низенький коренастый мужчина присел рядом с еще одним членом группы, в котором Мавен по выбритой тонзуре узнал слугу.
Мавен услышал тяжелые шаги подошедшего «Пакс Мортис» и попытался заговорить с Кроном, но овладевшая мультисвязью сила отключила канал.
Женщина подошла к раненому рыцарю, и, прежде чем Мавен успел понять, что происходит, «Эквитос Беллум» опустился перед ней на одно колено и склонил голову. Даже не глядя в сторону, он понял, что машина его товарища по оружию сделала то же самое.
Женщина подняла руку, и вдруг каждая молекула гибрида плоти и металла стала наполняться теплом, а вместе с тем и новой жизненной силой. Он ощутил тепло ее прикосновения, несмотря на толстую броню рыцаря, и едва не вскрикнул, когда весь корпус из пластали и керамита отозвался продолжительной вибрацией.
— Машина, излечись, — сказала женщина.
На Магмагород опускалась ночь, хотя темнота, благодаря оранжево-красному сиянию лавы, никогда полностью не овладевала этим городом. А сейчас кузница адепта Зеты, освещаемая еще и огнями пожаров, напоминала картину преисподней, какой ее представляли в древности. Темные механикумы продолжали сотрясать ее стены и наружные бастионы залпами вортекс-ракет и грави-снарядов.
Город разрушался, квартал за кварталом, с математической точностью, и через несколько часов войско посла Мельгатора — он наблюдал за разворачивающейся сценой из укрытия темного шатра в самом конце дороги Тифона — захватит эту добычу для генерал-фабрикатора.
Магмагород был обречен, и оставалось отдать один последний приказ.
«Деус Темпестус» шагал по обгоревшей, искореженной земле, где совсем недавно стоял оружейный завод. Под его могучими опорами еще догорали огни пожаров и слышались мелкие взрывы, но принцепс Кавалерио не обращал на это внимания. Подобные мелочи могли беспокоить только отряд скитариев Эшмана, следующий по пятам за боевой группой Темпестус.
Легио Темпестус вышел из ворот Магмагорода в полном составе, и их кобальтовая броня и развевающиеся почетные знамена составляли резкий контраст с ненастным небом и почерневшей от сажи землей.
Возглавляющий отряд «Деус Темпестус» остановился позади изогнутых и сломанных металлических колонн, бывших когда-то частью самого большого металлопрокатного производства Фарсиды, а теперь превратившегося в груды бетонных обломков и спутанной проволоки.
