– А его вы спросить не пробовали?
Робкая улыбка.
И признание:
– Пробовала. Мы… как-то говорили и обо мне, и о нем. Он рассказывал о детстве… и еще много о чем…
Вот значит как? Легкий укол ревности и тут же смех: к кому ты ревнуешь, Дита? К этой девочке, у которой только-только начинается жизнь? Твоя ведь почти иссякла, и как знать, что ждет тебя за чертой. Ад ли, как утверждает мисс Оливер, потрясая черным псалтырем и призывая покаяться, или же чистилище, в которое истово верит миссис Сэвидж. Но уж точно не огненная жила первозданная, куда возвращаются псы, чтобы однажды возродиться вновь.
…пламя и кровь земли, так, кажется, говорил Брокк.
А мисс Оливер крестится ему в спину и полагает отродьем Дьявола.
– Но… я опасаюсь, что он не захочет говорить о Лэрдис.
Это имя заставило оцепенеть.
– Что вы о ней знаете?
Кэри выпрямилась и сложила руки на коленях.
– Мало. Я… не уверена, что могу верить тому, что слышала от других.
– Почему?
– Мне сказали, что мой муж был настолько влюблен в нее, что преследовал, домогался и… угрожал.
Теперь голос Кэри звенел от напряжения. А руки сжались в кулаки.
– Понимаете, я, возможно, и не слишком хорошо знаю своего мужа, но… он не похож на того, кто станет угрожать женщине.
– Почему?
Румянец исчез. А в глазах появилась тоска.
– Он… пахнет иначе. Это сложно объяснить словами, но… мой брат, даже когда был… нормален, все равно от него исходила угроза. Она ощущалась всеми, не важно, человек или пес… псы острее реагировали. Многие спешили уйти…
…но этой девочке, кажется, идти было некуда.
– И да, я научилась предугадывать приступы, но между ними он тоже не успокаивался настолько, чтобы я чувствовала себя в безопасности.
…маленькие тайны большого дома.
Запертые двери. Маски приличий. И флер благопристойности, который, словно терпкие духи, забивает иные запахи. К примеру, отчаяния.
Тоски, которая выворачивает душу, подводя к самой грани.
У каждого из них – свой страх и свое чудовище за спиной. И порой Дитар радовалась, что ее собственная жизнь была настолько проста.
– Брокк другой. Рядом с ним очень спокойно, и… и поэтому я хочу знать, что было на самом деле. Не из любопытства. – Кэри окончательно успокоилась. – Но чтобы не причинить ему ненароком боль и… однажды у меня не получилось спасти того, кто был мне дорог. И не желаю вновь оказаться бессильной.
Храбрая девочка.
И тоже раненая. Но Брокку с ней повезло. А ей – повезло с ним, потому как далеко не все псы похожи на него. Среди прошлых клиентов Дитар случались всякие.
– Вы ведь не торопитесь? – Дитар устала держать чашку, и Кэри, почувствовав ее усталость, поспешила помочь.
– Нет, а вы… вам, возможно, стоит вернуться в постель?
– Меньше всего мне хочется возвращаться в постель.
– Тогда и я не тороплюсь.
Искренняя, пусть и робкая улыбка.
– Что ж, в таком случае стоит поставить миссис Сэвидж в известность, что вы останетесь на обед. Она будет рада. Я ведь упоминала, что миссис Сэвидж любит готовить?
– О да.
– Уверяю вас, она действительно талантливая повариха. А мы пока побеседуем. Я расскажу вам о вашем муже то, что знаю… и о Лэрдис. Хотя видит бог, если он, конечно, существует, что меньше всего мне хочется вспоминать об этой женщине. Дайте подумать, с чего начать?
– Сначала, – попросила Кэри. – Почему вы стали…
Она запнулась и порозовела.
– Содержанкой?
– Да.
Почему бы и нет?
Если Кэри готова слушать, то… это не исповедь, к которой настоятельно подталкивала мисс Оливер, просто история.
Обыкновенная.
И вряд ли интересная кому-то еще.
Дитар повернулась к окну. Какой бы была ее жизнь, выбери Дитар иную дорогу? Лучше? Хуже? Другой, несомненно, в ней не было бы ни предательства, ни отчаяния, когда хотелось наложить на себя руки, ни клиентов… ни ее дорогой Лили, ни Брокка, ни этой гостиной с зелеными обоями, камином и креслом-качалкой. Мисс Оливер и миссис Сэвидж.
Подушек.
Чая.
Кэри из рода Лунного Железа, которая терпеливо ждет рассказа.
– Мне было шестнадцать…
Господи, неужели и вправду было когда-то? Дитар поворачивается к зеркалу, стыдливо прикрытому кружевом накидки. Ее связала мисс Оливер, как и салфетки, что лежали на туалетном столике. Эта сухая строгая женщина преображалась, стоило ей заняться рукоделием, и чем-то напоминала Дитар маму.
