Лямки парашюта врезались в плечи. Ступицы несущего зонта уцепились за балочный контур здания. Десять-пятнадцать полных мер оставалось до трибуны и еще больше до дна распластавшейся под ней арены.
Нелепо раскачиваясь, Реле повисла в воздухе…
По центру ямы разлеглись какие-то мертвые орки, стояли две тонкие фигуры эльфиек и худощавый неизвестный ей воин театра, замотанный с головою в пестрое тряпье.
Чертова публика тыкала в нее пальцем, но, похоже, и не думала узнавать пресветлого Ректора собственной персоной, фактического правителя Тулурка и провинций его.
Полет опытного образца держался в секрете…
«Эй, как там оказался!?» — донесся грубый голос стражника — «Отвечай, или стрелой собью!».
Взрыв был слышен издалека, но еще громче прозвучал огромный метроном котельной. Три чертовых удара. Помпа не работала из-за проброса топлива в соединительной трубе, или сбоя в системах охлаждения, или сломанного трехтонного инжектора. Кому как не Миледи Реле не знать об этом. И кому как не Миледи не знать о том, насколько это опасно. Дерзкий стражник тут же забыл о странном воздушном эквилибристе и припустил в сторону выхода.
С самого детства горожане Гибурга знают, что такой бой котельного метронома…
Это возможный выброс гигантской массы кипящей воды. Огненной гидры. Ведь Гибург стоит ровнехонько на четвертом полюсе. Велика цена создания вечного лета там, где издавна видели лишь снег, лед и морозные бури. Чрезвычайно велика.
Затрещали стропы парашюта. Дряхло закряхтела рвущаяся ткань зонта. Скользнув с балки, Реле планировала вниз на дно ямы, предназначенной для казней преступников, показательных боев, пыток, отрубания конечностей и другой потехи…
Отцепив парашютный зонт, Миледи задрала голову, осматривая стремительно двигающиеся трибуны. Публика вместе со стражей покидала зрительные места. Миледи крикнула, но ее крик потонул в панических возгласах толпы.
Труба, проходящая под трибуной, заскрежетала. Земля вибрировала, — открывают один из основных вентилей. Холодная испарина прошла по телу Реле. Проблема была в том, что изначально Театр боя не планировался здесь, как сооружение. Подземелья, включая эту яму, предназначались именно для спуска кипятка в аварийных ситуациях. За пятьдесят с лишним лет, с момента возникновения великой системы отопления, подобных ситуаций не возникало.
Вторая проблема заключалась в том, что выхода наверх отсюда попросту не было. Воины театра на положении рабов сталкивались прямо с трибун. Еду им кидали зрители или стражи, как животным. Механизм открывания клеток также был наверху, а единственный подъемник в дальнем конце арены по обыкновению поднят у самых трибун.
Миледи схватилась за голову. Предстояло свариться здесь, как в чашке чая! Все, все подземелья будут затоплены.
— Спустить подъемник! Немедленно! — крикнула она без особой надежды. — Приказывает Ректор!!
Тем временем по арене прогулочным шагом ходил бродяга, привычно потягивая табачную дымилку. В этот день ему отдали Кью-Рю, и он пребывал в отличном состоянии духа, время от времени помахивая стальным копьем туда-сюда. Копье уже порядком выпило крови сегодня и, похоже, разделяло настроение своего владельца.
Кью-Рю изящно прост. Обычная палка с острием на конце. Но металл его выкован гномами в темных подземельях гор. Он не сломается, опусти на него даже вес песочного слона. Он гибок. Он выгибается дугой во время быстрого удара, словно арка главных ворот.
Копье Кью-Рю было чудом кузнечной науки, что трудно разглядеть обычным взором. Встретив на своем пути тысячи мечей, на нем лишь одна неровность. Гравированный гномий знак «Кью». Или «смерть» на общем языке. Стражи видели в нем лишь обычную заостренную железную палку. Только владелец понимал истинную силу копья.
Он остановился и нежно протер рукавом его гладкую поверхность, раздраженно поглядывая на взбесившиеся трибуны. Где, в конце концов, табак, выдаваемый ему за каждое представление?
Аль одернула за плечо упавшую буквально с неба человеческую девушку: «Эй, что происходит?». Но та отчего-то совсем по-детски расплакалась.
— Мы умрем сейчас, глупая дура, — обреченно прошептала Реле больше самой себе.
