— Наша принцесса, последняя из великого рода, ведущего начало от самой первой дриады, от великого семени, что приплыло из-за океана бурь. И она, надежда нашего народа, в настоящее время находится в заключении под вашей властью.
При этих словах эльф обождал немного, ожидая ответной реплики. Но Реле лишь нетерпеливо барабанила пальцами. Посланник начал раздражать ее.
Она была не королевой. Она была Ректором, а этот сан был много выше. Грязными крестьянами и заносчивыми легионами пусть занимается нищий Император. Ее воля распространяется над совсем другими материями…
Издавна власть Тулурка разделялась на официальную и фактическую.
Очень плохо, смертельно плохо для парламентера, что миледи вообще вспомнила о мальчишке Императоре. Тот намеренно разбил ей нос, ударив по лицу, каких-то пять лет назад во времена их общей юности.
Да, просто взял и ударил ее с надменными криками: «Я не позволю оскорблять свой род!».
Плохая, непослушная кукла…
Эти воспоминания всегда портят настроение и зажигают глаза миледи злым огоньком…
Вспоминается и другое — более приятное. После инцидента почивший отец мальчишки буквально вставал перед ней и высоким Лордом Машиностроителем на колени. Просил прощения за неподобающее поведение отрока. А отрок плакал от стыда и жалобно причитал: «Отец, ты — император! Ты не должен унижаться перед этими… этими…».
Ах, какая была потеха!
Однако старый император, стоит признать, был намного более мягок и слаб, нежели сын — Стормо Торрий… Надо бы позвать этого дурня на бал как-нибудь. Ткнуть лицом в его же ничтожество. Преподать урок, так сказать. Показать — кто есть кто еще раз…
Наглый посланник продолжил:
— Как вы знаете, магия уходит из нашего мира. А это значит конец всего живого. Нам всем. И поверьте — лишь принцесса Аль может повернуть этот процесс обратно вспять.
— Вам.
— Что? — непонимающе переспросил эльф.
— Конец вам. Не нам, — уточнила Реле.
— Позвольте, великая миледи. Но разве раскрытие лепестка в рассвете солнца, не есть та же самая магия? И даже вы, люди, что также как и остальные созревают в чреве матери, как зернышко дуба в сырой почве. Даже в вас есть крупица магии… Конец магии означает конец всем…
— Вы глупы и необразованны, мой юный друг, — с усмешкой перебила Реле, с удовольствием отмечая, как перекосило эльфа. Ему, не смотря на внешность, не меньше сотни лет, тогда как она была много моложе.
— Раскрытие лепестка — всего лишь законы физики и давления влаги в стебле, — продолжила она, — а созревание плода — результат деления частиц, что мы называем клетками.
— Пусть так. Но, быть может, мир строится на балансе магии и технологии? И баланс этот может сохранить лишь принцесса. Назовите свою цену, мы заплатим любую! Абсолютно любую!
— Обезглавить, — небрежно махнула пальчиком Миледи.
Фи! Эльфы делят себя на темных и светлых, потому что одни танцуют под луною, начиная с левой ноги, а другие — с правой. И это, конечно же, причина для вечной вражды. Одно слово — дикари. Из всех древних рас только гномы могут быть полезны с их познаниями в металлургии. Орки же, эльфы, гоблины, вервульфы и прочая грязь подлежит изгнанию со стратегически важных земель и годится разве что для зоопарка и театров.
Так рассуждала Миледи, умильно наблюдая за упирающимся эльфом перед численно превосходящей стражей.
Возможно, эльфы даны нам в назидание. Столь нелогичные и наивные.
Да и что им до эльфов. Сила магии уходит в века. Выкуп? Чем заплатят? Травяными вениками, деревянными свистульками и блестящими камешками? — хихикнула миледи собственной мысли, тут же осекшись под неодобрительными взглядами придворных.
Свита зашепталась. Мол, принцесску кинули в камеру сильнейшему воину театра.
«Пикантно» — отметила про себя Леди.
Она нацепила на нос знаменитые летные очки своего родителя.
Леди предстояло после завтрака опробовать ту самую новую скоростную машину для полетов. Ту, что совсем не похожа на дирижабли, бороздящие аэру Тулурка. Нет, эта машина основана на разрезании воздушной массы плоскостью крыла. А это значит — не быть более драконам королями неба.
Реле мечтательно зажмурилась.
