– Но столик я держу для вас?
Я пожал плечами.
– Как хотите, столик за вами.
Я шел по набережной, стараясь, чтобы ноги мои шли, а не бежали.
– Сюда, сюда, – услышал я свистящий шепот.
Багажник машины торчал из переулка уже почти на набережной. Задняя дверца приоткрыта, и дверцу я закрывал уже на ходу – набирая скорость, машина пронеслась по переулку, потом через какой-то двор, через сквер, притормозила, переваливаясь колесами через клумбу и бордюр, и, не обращая внимая на тормозящие машины, выехала на шоссе. Меня вжало в сиденье, потом завалило на бок, мимо окна пролетали центральный универмаг, рынок, автовокзал, мы выворачиваем к подъему на верхнее шоссе.
– Ложитесь на сиденье, – сказал Игорь.
Играет проклятая музыка с Вилли Токаревым, на повороте меня вжимает головой в дверцу. Минут через десять шофер начинает сбрасывать скорость и оборачивается: «Все. Ушли. За нами никого».
Я сажусь. Справа внизу море, слева горы, полупустая дорога. Наша машина идет все медленнее и медленнее. Мы еле тащимся. Нас обгоняют. Потом Игорь начинает набирать скорость. Мы снова идем наравне со всеми остальными. Пленка с Токаревым закончилась.
Когда мы сворачивали с шоссе на дорогу к санаторию, я увидел на обочине желтый «жигуленок» с открытыми дверцами, в машине – Рыжий и еще кто-то. Мы проехали не останавливаясь. Игорь затормозил, не доезжая до первого шлагбаума:
– Вот так вот. С ветерком! – лицо его было почти веселым. – Тут вам метров сто до ворот. А мне, извините, дальше нужно гнать. Вы, вообще, как? Нормально? Сами дойдете?
– Дойду, конечно.
– Ну, счастливо.
Я дважды показал свою санаторскую карточку, прошел сквозь темнеющий уже парк к дому, поднялся в номер. Ничего, ноги шли нормально. Втягиваешься, милый.
За окном номера тихо и элегично кончался день. Из приоткрытой балконной двери – отдаленная музыка.
Крымская нега. Хоть залейся.
Я набрал номер Модеста. Трубку взяли сразу же.
– Модест?
– Да-да. Как вы? Уже у себя?
– Да, все нормально.
– Я должен извиниться за свое отсутствие. Меня в последний момент дернули в Севастополь.
– Модест.
– Да, – запнулся он на полуслове.
Чуткая пауза.
– Модест, я уезжаю в Москву.
– Когда?
– Завтра.
– Минуточку…
Тишина. Я вжал трубку в ухо и задержал дыхание: отдаленный, но вполне различимый голос Модеста: «Он уезжает». Затем ватная тишина, щелчок в трубке и совсем рядом снова Модест:
– Завтра вряд ли получится. Завтра – это очень трудно. Скорее, послезавтра. Поживите у нас еще денечек. День туда, день сюда – какая разница. – Но не было в его голосе прежнего напора.
– Модест, да вам-то что беспокоиться. Я и сам могу.
– Зачем вам эта морока с билетами, с дорогой. А послезавтра на моей машине с готовыми билетами – прямо к трапу. А? И… дадите мне возможность рассчитаться с вами за сегодняшнее, – уже обычным голосом сказал Модест (но и на этой фразе в голосе его не прозвучало привычного гонора).
– Модест, похоже, вы усложняете простые вещи. Если я сейчас уложусь, то часа через три буду уже в аэропорту.
– А вот этого не надо. Ни в коем случае, – раздался в трубке незнакомый мужской голос.
– Кто это, Модест?
– Ваш ангел-хранитель, – сказал Модест. – Он дело говорит.
– Давайте договоримся так, – продолжил голос. – Ориентируйтесь на послезавтра. Но на всякий случай уложитесь завтра с утра. Буквально все, до зубной щетки, и, пожалуйста, аккуратнее с документами и бумагами. Чтоб ни одной бумажки, ни одной квитанции не осталось. Может, появится возможность отправить вас завтра. Но никак не раньше одиннадцати утра. Живите как обычно, специально ждать не надо. Если что, к вам подойдут, найдут где угодно. Но боюсь, что завтра действительно может не получиться. Самому не нужно. Это опасно. А мы делаем все, чтобы максимально обезопасить вас. Вы верите мне?
– А что мне еще делать.
– Ну вот и договорились. Мы можем быть спокойны, да? Вы не будете сегодня никуда дергаться?
– Да нет, не буду. Все равно без машины отсюда не выбраться.
– Вот именно. Пока вы там, вы в абсолютной безопасности. Отдыхайте.
– Я бы на вашем месте, – подхихикнул в трубку Модест, – телку бы какую-нибудь на ночь склеил.
