– Значит, так, – говорю, – трубку ты уже не бросаешь, потому что телефон твой у меня есть, значит, и адрес будет. Трубку сейчас бросишь – будешь завтра разговаривать с солнцевскими. А я тебе этого не советую. Лучше слушай меня. Мне нужен Толик. Если его нет рядом, передай, чтоб позвонил Виктору насчет документов. Он знает. Буду ждать до вечера; если не будет звонка, я тебе не завидую. Все поняла?
Трубку она, естественно, не бросает:
– Вы сошли с ума! Какой Толик! Я действительно ничего не знаю.
– Я все сказал, – говорю и кладу трубку.
– Вить, а про солнцевских ты, чтобы пугануть?
Витя хмыкнул:
– Да ты просто не представляешь суммы, которые я им за четыре года переплатил. А уж сейчас-то. Тот же массажный салон…
Тут Витя споткнулся – лишнее выскочило.
– А что дальше было?
– Через полчаса звонит Толик: чего, говорит, пургу гонишь? Ну задержался, ну не смог приехать. Я бы тебе и сам позвонил. Давай завтра в то же время на том же месте.
А я ему:
– Ты что, мужик, еще не понял? Теперь все на моих условиях – в половине седьмого у метро «Красногвардейская». Иначе раком станешь под солнцевскими.
– Ладно, – говорит он, – не заходись. Привезу сегодня.
Договорились, короче. И я начал народ собирать. Тех,
кто дома оказался.
Набралось на три машины. Колян с первого подъезда, естественно. Братья Арсаковы с седьмого этажа. Мой приятель Вадик со своими. Потом Борьке рассказал, ему тоже интересно стало, он с соседом напросился, а сосед еще кого-то позвал.
В шесть подъезжаем к метро. Я вылезаю наружу, показываю, кому где стоять. А тут киоски вдоль тротуара. Народ на нас смотрит. Ежу понятно, стрелка будет. А тут еще братаны Арсаковы посреди тротуара на корточки сели, представь картинку, сигаретки закурили, бошки у обоих стриженные, сидят, щурятся, типа – только вчера с зоны. Тетки начинают цветы в ведрах уносить, а они ржут: «Куда цветы прячете? Цветы-то как раз скоро и понадобятся». Тут уже и ларечники начали сворачиваться. И их местная охрана за ларьки заходят, потому как серьезные люди приехали. Мало ли что.
В общем, шороху мы там навели.
Ну, сидим. Смеркается. Договаривались на 18.30, а уже без пятнадцати семь. Смотрю, вроде нарисовалась белая «четверочка». И точно – притормаживать начинает. Но – мимо. Метрах в пятидесяти сзади от нас встала. Я в зеркальце смотрю. Никто не выходит. Но ведь больше некому – она должна быть. Я говорю: «Вадик, сходи посмотри, кто в той машине. И пушку возьми. – “Магнум” этот ему отдаю. – Он не заряжен. Если что, просто покажешь».
И только Вадим отошел, с другой стороны к окну наклоняется человек.
– Алло, это ты, что ли, Витек?
Гляжу – курточка джинсовая, обтрепанная, морда курносенькая, припухлая, но, блин, – под крутого косит.
– Виктор Константинович, с вашего позволения, – говорю и дверцу справа открываю, – залезай.
Он обходит капот, в сторону Арсаковых-братанов косится. А те с корточек поднимаются, сигаретки тушат. Чувствую, заиграло у мужика очко. Но – сел.
– Давай, – говорю.
Он вынимает из сумки мою борсетку.
– Вот, – говорит, – как договаривались, в полной сохранности.
Я проверяю. И паспорта, и членские билеты, и права, и талон, и пропуск на корты – все на месте. Денег, естественно, нет. Ну, я уже посчитал, что паспорта и права влетели бы мне чуть ли не в штуку, так что хрен с ними, с двумя сотнями.
А Толику этому неуютно как-то – Колян сзади сидит. Этот хмырь спиной его чувствует. И тут как раз Вадим возвращается, сзади в машину влезает:
– Ну что, – говорит, – посмотрел. Никого. Только лох какой-то на заднем сиденье. Говорит, что ничего не знает. Так что не понадобилась твоя пушка, – и «Магнум» мне сзади передает.
Толик этот рядом, чувствую, уже не дышит.
– Ты что, – говорю Вадиму, – вот же он, рядом со мной сидит.
А Вадим, видимо, решил, что это кто-то из наших подсел ко мне на переднее сиденье.
– Кто, – переспрашивает, – вот этот? – и вроде как назад пистолет хочет взять. Это у него как-то непроизвольно получилось.
Толик аж голову пригнул, но гоношится еще:
– Давай, – говорит, – хозяин, рассчитываться.
– В смысле?
– Ну, пятьдесят баксов, как договаривались.
