— Мм, — пробормотала Энни.
— В чем дело, Энни? Ты весь вечер какая-то молчаливая. Тебе что, не понравилась картина?
— Она была просто великолепна.
— Но что-то не так, я это чувствую.
Энни сделала глубокий вдох.
— Я хочу взять у тебя деньги в долг, — выпалила она. — Я верну все до единого цента, обещаю. Я не люблю просить, но это особый случай, и мне больше не к кому обратиться.
Она была рада, что на улице стемнело и Сильвия не могла видеть смущенного выражения ее лица. Энни ударила ногой по валявшейся на земле жестяной банке, вдруг разозлившись на то, что именно ей пришлось оказаться в столь неловком положении.
— Да бери столько, сколько тебе нужно, — не раздумывая произнесла Сильвия. — Пять фунтов, десять, сотню?
— О Сильвия! — Энни почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
Сильвия сжала ее руку.
— Не расстраивайся. Для чего они тебе? Но если не хочешь, не рассказывай, — поспешно добавила она.
— Это для Мари, — шмыгнув носом, сказала Энни. — Она беременна. Я не знаю точной суммы, потому что понятия не имею, сколько может стоить аборт.
— Беременна! — Сильвия остановилась как вкопанная, от удивления открыв рот. — Беременна! — повторила она.
— Ужасно, правда? Когда я начинаю думать об этом, мне становится не по себе.
— Интересно, как это с ней случилось? — содрогнувшись, спросила Сильвия.
— Я не спрашивала. — Энни вдруг представила сестру под покровом темных деревьев или же в каком-то мрачном закоулке в объятиях мужчины, у которого не было лица.
— И где ей сделают аборт?
— Этого я тоже не знаю.
— Пошли. — Сильвия, повернувшись, потянула Энни в направлении Кросби-роуд. — Давай вернемся в отель и обсудим все за чашечкой кофе.
Энни нервно расхаживала по кремовому ковру. Кофе давным-давно был выпит. Сильвия спустилась вниз по лестнице, пообещав, что скоро вернется, но с тех пор прошло уже полчаса.
Узнав, что сделала Мари, Сиси наверняка запретит Сильвии дружить с Энни. Она будет думать, что в жилах членов их семьи течет испорченная кровь и Энни тоже способна на нечто подобное.
Пластинка доиграла, однако Энни даже не потрудилась ее перевернуть. В любом случае музыка, джазовая мелодия из кинофильма «Парни и куклы», начинала действовать ей на нервы.
Внезапно в комнату вбежала Сильвия.
— Все улажено, — запыхавшись, сказала она. — На эту субботу для Мари забронировано место в частной клинике в Саутпорте. Ей придется остаться там на ночь.
Энни села, испытывая невероятное облегчение.
— Даже не знаю, как мне отблагодарить Сиси, — начала было она, однако Сильвия тотчас прервала ее:
— Ни слова Сиси! Ей бы это ужасно не понравилось. Все устроил Бруно, прибегнув к помощи этих чертовых марксистов.
— Я отдам ему долг, как только смогу, — торжественно пообещала Энни.
Сильвия покачала головой.
— Бруно всегда рад помочь. Ему очень приятно сделать что-то для пролетариата.
В субботу утром Бруно Дельгадо заехал за Энни и Мари на машине. Сильвия сидела на переднем сиденье огромного «мерседеса».
Во время поездки до Саутпорта Мари была подавленной, испытывая благоговейный страх перед словоохотливым красавцем Бруно, который всю дорогу читал им лекцию о политике.
— Законы следует изменить, — говорил он, — чтобы женщины могли делать аборт легально. Право выбора остается за женщиной. Меня просто тошнит от английского парламента, а также от всех этих мужчин средних лет, принадлежащих к среднему классу, которые разглагольствуют о том, что должно происходить с женским телом. Да что они об этом знают? Здесь даже хуже, чем в Италии, где правила устанавливает Церковь.
Когда они уже были почти на месте, он поинтересовался:
— А как вы объяснили родителям, что Мари не будет дома целую ночь?
— Да нам не пришлось ничего придумывать, — небрежно сказала Энни. — Они вряд ли заметят ее отсутствие.
Она пожалела о том, что не удержала язык за зубами, увидев в зеркале заднего вида, как темные брови Бруно удивленно взметнулись вверх. Мари, застыв от напряжения, сидела рядом с ней. «Я чувствую себя невидимкой», — однажды сказала она. Энни вдруг поняла, почему ее сестра позволяла мужчинам пользоваться ее телом. Благодаря этому она чувствовала себя желанной, несмотря на то что их намерения были совсем не добрыми. Она сжала руку Мари.
