– Он еще не знает… Еще спит.
Один из старших домашних рабов поспешил прочь из комнаты. Окидывая молодого человека тяжелым взглядом, доктор, казалось, колебался.
– Христа ради, помогите ему, – потребовал Корд. – Сделайте хоть что-то, пока он не истек кровью.
– Слишком поздно. Боюсь, он уже покинул нас.
Стоя рядом с Алексом и глядя на темно-красное пятно на его рубашке, Корд чувствовал, как весь наполняется слепой яростью. Неестественно побелевшее лицо двоюродного брата странно контрастировало с черными волосами и баками.
– Он был убит на рассвете во время дуэли в Саду святого Антония, недалеко от танцевального зала «Блю Рибон», – сообщил ему доктор Джекобс.
Корд недоверчиво уставился на тело Алекса, ожидая, что его кузен сейчас вскочит и рассмеется над своей шуткой и над всеми ними. Он обнимет Корда и попросит прощения за то, что зашел слишком далеко. Но мертвенно-бледное лицо Алекса говорило о том, что это невозможно.
– Что случилось? Кто вызвал его? Это из-за Джульетт?
– Нет, мсье. – Доктор Джекобс откашлялся и отвел в сторону глаза.
– Говорите же!
Корд обращался теперь к двум джентльменам, стоящим рядом с ним. Он мучительно пытался вспомнить их имена, сожалея, что полностью лишен способности Алекса любезно общаться с окружающими. Джентльмен, который был повыше ростом, повернулся и покинул комнату. За ним по пятам последовал его приятель.
Корд набросился на доктора, схватив его за широкие лацканы визитки, и почти оторвал от каменного пола.
– Кто в этом виноват?
– Вы, мсье. Александр ответил на брошенный вам вызов.
Корду показалось, что его пронзили острейшей рапирой. Он отпустил доктора и, сделав шаг назад, прижался к стене. Обхватив себя руками, словно ему внезапно нанесли удар в живот, он пробормотал:
– Я не понимаю…
– Вчера вечером вас вызвали на дуэль, мсье, но, поговаривают, вы были настолько пьяны, что не могли даже передвигаться. Александр проследил, чтобы вас отправили домой. Зная, что вы будете не в состоянии встретиться с кем-либо на рассвете, он появился вместо вас. Меня попросили быть секундантом, как и двух джентльменов, которые только что покинули этот дом. Это был честный бой. К несчастью, ваш кузен проиграл.
Когда этот полный драматизма рассказ подходил к концу, в кухню в сопровождении раба, уходившего позвать хозяина, вошел Генри Моро, опираясь на трость с серебряным набалдашником, с которой он не расставался с тех пор, как пострадал в результате падения с лошади несколько лет назад. Его крахмальная белая рубашка под атласным ночным халатом сияла чистотой, серебристые волосы были тщательно расчесаны. Старик держался, как всегда, прямо и властно.
Он только на мгновение взглянул на тело Алекса и больше уже ни разу не посмотрел на него. Когда старик обратился к доктору, голос его даже не дрогнул, он говорил с холодной четкостью, как всегда обращался к тем, кто ниже его по положению.
– Если я верно расслышал, что вы говорили, когда я вошел, мой внук мертв. И умер он за Кордеро?
Доктор кивнул:
– Верно, Александр принял вызов, брошенный Кордеро.
– Что именно было сказано?
Доктор откашлялся:
– Что ваш младший внук – пьяница. Мне сказали, Кордеро только посмеялся над этим, говоря, что и сам это знает, но, если кто-то настаивает, он готов встретиться с этим человеком на рассвете. После этого Кордеро напился еще больше – так, что не мог даже передвигать ноги. Александр отправил его домой, а сам занял его место в дубовой роще.
Взгляд Генри наполнился ледяным холодом, горечью и яростью, которые Корд смог разглядеть сквозь слезы, застилающие глаза и мешающие смотреть.
– Оставьте нас, – сказал Генри и повернулся спиной к бездыханному телу Алекса, всхлипывающим рабам и личным слугам Корда, ко всему, на что, казалось, легла пелена смерти.
– Пойдем со мной, Кордеро, – потребовал старик, выходя из комнаты.
Не слыша слов деда, Корд оттолкнулся от влажной каменной стены и, спотыкаясь, подошел к телу Алекса. Опустившись около стола на колени, он не отрываясь смотрел на двоюродного брата. Только четыре года назад, когда Алекс переехал сюда, этот мавзолей постепенно превратился в подобие дома. Алекс принял Кордеро таким, какой он есть, смеялся над его распутной жизнью и уверял, что, встретив подходящую женщину, Корд обязательно остепенится. Алекс никогда его не осуждал, как это делали многие другие.
