— Зачем меня, это я вас боюсь — вас вон сколько, а я один! Задавите, поди!
Люди засмеялись. Тот же мужик крикнул:
— Не бойся, сильно лупить не будем!
— Вы меня заинтриговали, — резко сменив стилистику общения, гвардеец дал понять, что подготовительная стадия закончена. А затем, крутанувшись на каблуках где-то на треть оборота и обращаясь таким образом как бы ко всем сразу, возвестил: — Бои на мечах!
Толпа ответила шумом энтузиазма.
Отделив одну перевязь, он направился прямиком к хвалившемуся.
— Хоть мне и страшно, сударь, я всё же приглашаю вас стать первым участником.
— Да не вопрос, — простоватый увалень тут же перелез ограду, забыв про нормальный вход на арену. — Меч одолжишь?
— Что мне, жалко, что ли, — хмыкнул герольдмейстер. Демонстративно держась за самый кончик, протянул оружие рукоятью вперёд. — Начинайте.
Изящное оружие в лапе мужика даже без учёта материала скорее походило на дубину: фехтовать им он и не пытался, в пылу азарта засыпая противника ударами вплоть до плашмя.
Гвардеец, с весёлой ухмылкой смотревший на его старания, развлекался как мог. Сначала он просто уворачивался, затем стал делать это, театрально комментируя каждый выпад в свою сторону — это было вдвое смешнее оттого, что выпады дубиной очень условный трюк. Под конец же он вовсе взялся танцевать на арене, вплетая в танцевальные движения фехтовальные и всё не позволяя попасть по себе. Народ покатывался, глядя на эту картину.
Наконец, мужик выдохся. Ведущий подошёл к нему, пожал руку и кликнул:
— Поддержите его, он хорошо и весело дрался!
Им захлопали, и понурый хвастун смущённо улыбнулся.
— Кто следующий? Не стесняйтесь, это не сложно!..
Уже через час желающих не осталось. Вызывавшиеся в массе своей были разгорячены и довольны, над своим поражением грустил мало кто — толку? Всё равно объективного успеха никто не добился ни до ни после них.
Каждый надеялся, что «вот, сейчас этот пойдёт, измотает его, а я пойду после и, наконец, выиграю». Но нет, ведущий выглядел таким же свежим, как и час назад. Даже когда один молодой парень решил брать его не силой, а ловкостью: сперва всё шло нормально, но потом гвардеец, разгадав тактику соперника, начал незаметно наращивать темп нанесения ударов. В итоге парень ушёл в состоянии выжатого лимона. А его сопернику хоть бы хны, даже дыхание не сбил, судя по голосу.
Не то что победить, даже коснуться гвардейца клинком на протяжении всего времени никто не смог.
— Ну что, неужели больше нет желающих? — удивился он спустя какое-то время, осматривая людей, стоящих по периметру ограждения.
— Николай? — сидевший неподалёку от меня на трибуне преподаватель фехтования обернулся. Я кивнул на арену: — Покажете мастерство?
— Можно, можно, — покивал тот. — А то он порой такие ошибки делает, а указать и некому.
Войдя в квадрат, он под одобрительные хлопки оживившейся толпы — все видели, что он спустился с княжеской трибуны, — подошёл к герольдмейстеру и коротко поклонился.
— Меч? — предложил тот.
— Пожалуйста.
— Друзья! — обратился гвардеец к народу. — Давайте поприветствуем мастера обращения с холодным оружием Николая Ивановича Кумачёва! Вы уже давно хотите увидеть меня поверженным, а некоторые, я знаю, и убить. Так вот он, ваш спаситель!
Под гомон зрителей воины встали в боевые стойки. А затем — по арене пронёсся вихрь.
Скорость была убийственной, не менее ста ударов в минуту, по моему мнению. За время схватки бойцы успели обежать весь квадрат, и под их ногами клубилась пыль, мешая разглядывать конкретные приёмы. Минута, две, три…
— Ничего себе, — Ора смотрела не отрываясь.
— Генная инженерия творит чудеса, — усмехнулся я, тоже с азартом глядя на поле боя.
Через пять минут я готов был поставить на то, что проиграет древесина, из которой были сделаны мечи. Но вдруг всё закончилось: Николай держал свой меч на вытянутой руке около шеи гвардейца, остановившегося так, как стоял, — не успев довести собственный удар, с отведённой вниз рукой. Толпа рукоплескала долгожданному победителю.
Постояв так ещё немного, противники опустили оружие и с улыбками поклонились друг другу.
