Он кивнул, поджав губы.
– Да, тайные войска Церкви. Но они больше не тайна, они все либо убиты, либо заключены в старой крепости в Сумме.
– Но...– она запнулась.– Как ты узнал, кто они?
Милон ухмыльнулся, словно волк.
– Как ты сказала, эти шесть недель я был очень занят. Я арестовал старого митрополита Хрисоса по сфабрикованному обвинению и заключил его в самую глубокую камеру в тюрьме, голым, чтобы он поразмыслил о своих грехах. Через неделю его привели наверх, помыли, постригли, побрили и одели в рубаху осужденного на смерть. Затем его оставили одного на несколько минут, достаточных для того, чтобы увидеть Главного Палача, сидящего на камне и точащего свой большой меч. Мора, ты никогда не слышала такого плача и молитв.
Старый подлец упал на колени, обмочил подол рубахи и начал вспоминать свою жизнь. Конечно, у него не было мысленной защиты, я же сидел с двумя котами за стеной. Мора, некоторые из тех вещей, которые эта свинья сделала во имя религии, ужасны. Сначала я хотел вытащить из него его тайны и освободить, но, когда я понял, какое это безжалостное чудовище, я отправил его обратно в камеру. Он слишком опасен, чтобы оставлять его на свободе.
– И я не пробыла во дворце часа, когда делегация представила прошение об освобождении Хрисоса,– сказала Мора.– Делегаты сообщили мне, что варварские катафрактосы скачут по улицам и рубят каждого увиденного ими священника – по твоему приказу.
– Ты не говорила мне об этом. Почему? – спросил Милон. Она улыбнулась.
– Я же сказала, ты можешь изжарить их всех, не сообщая мне. Кроме того, я знала, что ты сообщишь мне об этом в свое время,– ее брови поднялись.– Но зачем устраивать этот цирк, дорогой, почему ты просто не подверг его пытке?
– Пытать его было бы неразумно. Он, несмотря на все преступления,– религиозный фанатик. Он уверен, что каждое зло служило святому делу, что его действия укрепляли и усиливали его Церковь. Он откусил бы себе язык, но ничего не сообщил бы мне.
– Таким образом, не зная того, он выдал тебе имена всех Рыцарей Креста?
– Едва ли. Насчитывалось около трехсот этих негодяев. Но он думал о Великом Магистре, своем незаконном сыне Мариосе. Его я имел удовольствие представить искусному мастеру Фуэстону всего через пару часов. Мариос оказался настоящим кладезем информации. Понадобилось бы канцелярское хозяйство, чтобы поспеть за ним. Затем я посадил его в соседнюю камеру с отцом.
– Не безопасней ли убить их? – спросила Мора.
– Эта уникальная парочка,– буркнул Милон,– не заслужила быстрой смерти. Единственный человек, которому можно доверить зарубить их,– глухонемой, охранники получили приказ убить любого, кто попытается пройти к ним, даже управляющего тюрьмой.
– Что ты собираешься делать с остальными Рыцарями?
– Когда Церковь будет ослаблена и дискредитирована до такого уровня, что перестанет быть опасной, я буду судить их за совершенные преступления. До этого времени у меня много проектов, чтобы замять их. Скоро они начнут ремонтировать восточную дорогу. Следующие лето и осень будут чистить и ремонтировать Тумаи. В конце кампании я думаю сделать Тумаи штаб-квартирой Вольных Бойцов. На следующую зиму они вернутся к дорогам.
– Во имя Бога, как ты собираешься, дорогой, оплачивать дорожные работы и ремонт крепости? – удивилась Мора.– Тебе надо принять доброе предложение Ле... лорда Александроса о ссуде для оплаты своих Вольных Бойцов.
– Хотя твоя делегация передала тебе так много, они не упомянули о моем «осквернении» собора.
Внутри и под главным алтарем мы обнаружили двести тысяч унций золота, в основном в монетах, и миллион унций серебра. Когда мы перерыли помещение митрополита, мы нашли еще больше золота и драгоценных камней в количестве, достаточном, чтобы покрыть им крышку стола,– это в основном бриллианты, немного рубинов и опалов и один мешочек изумрудов.
Потрясенная, она только могла сказать:
– Но... откуда... Как?
– Многими путями, Мора. Возможно, лишь двадц тая часть была добровольными подношениями и пожертвованиями. А что касается остальных частей – что же, Святая Апостолическая Церковь владеет фермами, овцами и крупным рогатым скотом, кораблями, складами, фруктовыми садами, виноградниками, богатствами в других городах, по крайней мере двумя каменоломнями, половиной публичных домов. Она владеет ими не открыто, а через подставных лиц, набирая союзников среди мирян.
