Он посмотрел на нее.
– Все сказанное тогда – правда. Есть одна, которая очаровала меня, но ее муж могущественный лорд. И ваши материковые обычаи отличны от наших.
Мора щелкнула пальцами.
– Не совсем так, Лекос. Эллинойки – да, но женщины конных кланов обладают большей свободой, так как во многих кланах еще не умер матриархат. Несмотря на оседлую жизнь, наши обычаи меняются крайне медленно, и женщины кланов могут соединяться с мужчинами по своему выбору, естественно, не переступая границы благоразумия и без кровосмешения.
Она наклонилась к нему.
– Лекос, Бессмертной Богиней я могу быть для племени, но я еще женщина, и я сгораю от любопытства. Назови мне имя этой леди, которая так очаровала тебя. Клянусь, я никому не скажу.
Чувствуя, что он не в силах выразить словами, Александрос сказал это мысленно. Глаза у Моры смягчились, увлажнились, она взяла его мозолистую руку.
– Лекос, ты очень многого не понимаешь. Если даже мы ляжем в постель – это не будет настоящей близостью. Я буду освежать в памяти ночь, случившуюся восемьдесят лет назад. Александрос из Папасполиса был тот Лекос, которого я любила и люблю до сих пор, хотя я не видела его смерть сорок лет назад. И тогда я была в десять раз старше его, хотя тогда он не знал этого.
Лекос, я прожила более трехсот пятидесяти лет. Судя по твоим разговорам, ты эллинойский христианин. Разве не знаешь ты, что ваши священники говорят о таких, как я, что мы – потомки Сатаны, бессмертные колдуны и ведьмы, проклятые Богом? Ты не боишься быть отверженным?
– Я не чувствую и не вижу зла в тебе, Мора,– ответил Александрос.– Я не обращаю внимания на эти глупости. Да, Мора, я христианин. Я не думаю о твоем возрасте. Я мужчина и хочу женщину, которую люблю. Что же стоит между нами?
Их взгляды встретились.
– Ничто, Лекос,– сказала она, улыбаясь.
Сублейтенант Стамос и его патруль, охраняющие левый фланг армии короля Зеноса, въехали в деревушку перед полуднем. Они пересекли реку Кузавачи на рассвете, и Стамос считал, что четверть основных сил была сейчас в Каралиносе.
Это была пустая деревня, третья деревня, в которую они входили, находя лишь золу и пепел, обугленные посевы. Стамос радовался, что они взяли запасы для своих коней, так как большая часть травы была уничтожена пожаром.
Стамос послал всадника к капитану Портосу, чтобы сообщить о том, что и здесь нет провизии для армии. Это был второй всадник, которого они посылали, когда нашли четвертый отравленный источник.
Сержант подскакал к нему и отсалютовал.
– Если здесь никого нет, то можно сделать привал, сэр. По крайней мере здесь можно укрыться в тени.
Стамос кивнул, и сержант отправился обыскивать хижины и амбары, но никого не было, ни одной живой души, ничего ценного, и солдаты начали ворчать, ибо мародерство было их основным условием вступления под знамена Зеленого Змея короля Застроса.
Стамос спешился и огляделся, кругом царило запустение. Но один из воинов нашел несколько мехов с виски, лежащих возле полуразрушенной стены.
Часовой был послан вверх по лестнице, но ничего не увидел. Стамос набрал воды и сунул в нее серебряный нарукавник, проверяя, не отравлена ли она. Известно, что серебро темнеет от яда. Но серебро не потемнело. Тогда он набрал в пригоршню воды и напился, затем облил голову.
– Если я через несколко минут не умру, пусть люди напоят лошадей.
Напоив и накормив коней, солдаты уселись есть, а сержант выставил двух часовых, уселся за стол с офицерами... Они молча жевали. Стамос поделился вином из фляги со своим старым седым заместителем. Глотнув, он повернулся и приказал солдатам, чтобы они сменили часовых, но ему никто не ответил. Ворча, он встал, ругаясь по поводу дисциплины, и направился к солдатам.
Внезапно он закричал.
– Лейтенант Стамос, скорее на коней. Они убиты. Скорее отсюда, не...
Он захрипел, и Стамос увидел мерцание доспехов, когда он упал.
Но прежде чем Стамос успел добежать до коня, он понял, что окружен. Невысокие воины, сидевшие на небольших диких лошадях, виднелись между зданиями, а основная масса отряда была на дороге.
Стамос откашлялся.
–Кто ваш вождь? – он повторил свой вопрос дважды, сначала на эллинойском, затем на американском.
