Это была последняя капля. Деметриус, панически стараясь освободиться от шумных объятий женщины с такой силой оттолкнул ее, что она растянулась на полу. На мгновение он застыл, а затем начал блевать.
Все это произошло в полной тишине. Затем один из мужчин, сидящих за столом в конце двора, хлопнул четырехпалой ладонью по столу, откинулся назад в кресле и засмеялся. Его два компаньона и несколько мужчин и женщин присоединились к нему. Несколько непристойных ругательств послышались в адрес Верховного Владыки, но большинство только хмыкнуло и вернулось к своим занятиям: еде, питью, поцелуям и ласкам.
Деметриус изогнулся, содрогаясь от спазм. Наконец, он выпрямился. Маленький миньон, скомкав кусок ткани, взятый с ближайшего стула, начал стирать следы рвоты с одежды Владыки.
Деметриус почувствовал себя легче.
Вот на ком он мог сорвать злость безнаказанно. Его нога вонзилась мальчику под ребро и отбросила на шесть футов, ударив о полную бочку вина. Когда мальчуган бессильно распластался, одна из женщин опустилась на колени рядом с ним и положила его окровавленную голову на колени. Затем, обмакнув кусок юбки в вино, начала протирать лоб и щеки ребенка.
Испугавшись, что один из его любимых миньонов будет испоганен прикосновением женщины, Деметриус бросился к ней шипя:
– Ты, вонючая, отвратительная сука, убери от него руки прочь. Слышишь меня, бесстыжая!
Женщина подняла голову, взглянула на него и снова занялась мальчиком.
Возмущенный Верховный Владыка подскочил и замахнулся, но был остановлен таким сильным и твердым голосом, которого он еще не слышал в своей жизни:
– Коснись ее, ты – жеманная свинья, и ты потеряешь все пальцы на этой руке, по суставу в час.
Говорящий сидел на низкой кушетке, рядом с высокой рыжеволосой женщиной. Он был одет в высокие ботинки, свободные брюки были подпоясаны широким поясом, шерстяная рубашка была распахнута до пояса. Небольшой кинжал был приторочен к ремню, но он казался невооруженным среди бряцающей оружием толпы.
Когда Деметриус как следует рассмотрел говорящего, он снова почувствовал себя плохо. Широкий шрам начинался с левого виска, шел по щеке, едва не задев глаз, а кончик носа отсутствовал, как и половина правого уха, но наиболее ужасным было то, что дюймовой глубины отверстие было прорезано на правой щеке мужчины и, несмотря на лечение, никогда не зарастало. Однако его глаза, волосы, строение черепа заставляли Деметриуса думать, что этот человек мог быть Катахроносом, чистокровным элли-нойцем.
Деметриус с трудом преодолел свой страх и замешательство.
– Как... ты смеешь так обращаться к нам! Знаешь ли ты, кто мы?!
– Теперь я понял, почему ты обращаешься к себе во множественном числе. Да, я знаю, кто ты и что ты, и мне жаль, что у меня есть такой родственник, как ты, кузен!
– А я – Пардос, Владыка Морских Островов. Ты здесь, чтобы просить меня о помощи. Видя тебя, я теперь понимаю, почему тебе нужна помощь. Если ты образец того, во что превратилось эллинойское дворянство, только бог может помочь вам. Если все похожи на тебя, расфранченного педераста, с девичьим голосом и безволосого как мальчик, которого ты ударил, с храбростью не больше, чем у мышонка, то уж лучше пускай материк управляется нормальными, смелыми, простыми варварами. Это лучшие соседи.
Встав, Морской Владыка подошел к своему гостю, затем глядя медленно обошел вокруг него. Внезапно он схватил меч Деметриуса и осмотрел камни на золотой рукоятке, без всякого напряжения отломил от него лезвие и швырнул рукоятку рыжеволосой женщине.
– Это тебе подарок от Верховного Владыки, Кэнди.
Она поймала украшение, по цене не уступающее стоимости корабля Титоса, затем ее полные губы изогнулись в притворной улыбке, и она на чистейшем эллинойском сказала:
– Я не могу выразить своей благодарности, милорд Деметриус.– В ее голосе слышался смех.
Пардос ткнул лезвием сломанного меча в юбку Деметриуса.
– Юбка очень подходит тебе, кузен. Ты больше женщина, чем мужчина.
Верховный Владыка ошеломленно прошептал:
– Это... боевое оружие... древний наряд... эллинойского воина.
– Ты? – хмыкнул Пардос.– Воин?
