Лучник положил свои пять стрел поперек жаровни и, дождавшись, когда они запылают, выхватил их и одну за другой выпустил в сторону Сэйенда со столь изумительной скоростью, что первая не успела еще достичь цели, как последняя уже взвилась оранжевой дугой в небо.
Стрелы вонзились в дерево, облитый маслом город вспыхнул весь разом, как факел, со сверхъестественной быстротой, и оттуда стали доноситься приглушенные расстоянием, отчаянные вопли запертых жителей, подобные воплям грешников в аду.
Тем временем сторожившие девушек минголки быстрыми взмахами сверкавших как пламя ножей разрезали на одной из них платье и толкнули ее, обнаженную, к первому всаднику. Он схватил девушку за темные косы и вскинул на седло перед собой, прижав ее нагую стройную спину к своей затянутой в кожаный панцирь груди. В тот же миг секироносец сбил крышку с первого бочонка и выплеснул масло на лошадь, всадника и девушку. Затем всадник рванул поводья, вонзил шпоры в бока кобылицы и погнал ее галопом по мосту из палуб к горящему городу. Когда девушка поняла цель этой безумной скачки, она начала вопить от ужаса, и вопли ее заглушали даже гортанные, ритмичные выкрики всадника и барабанный бой конских копыт.
Ритуальные действия были повторены во второй, третий, четвертый и пятый раз – третья лошадь поскользнулась было на масле, заскользила, но выправилась, – и пятый всадник тронулся в путь, когда первый еще не успел доскакать до города. Кобылы были специально обучены перепрыгивать через стены огня. Всадники напились вволю того же грибного вина, какое пил Идумир. Девушкам же только и оставалось, что кричать.
Их силуэты один за другим коротко мелькнули на фоне пылающих ворот и слились с огнем. Пять раз вскинулось еще выше к небесам пламя, бушевавшее над городом, озаряя красным светом маленькую бухту, сбившиеся в кучу корабли, остекленевшие глаза минголов, и Сэйенда под единый бесконечный вопль агонии и муки не стало.
Когда все кончилось, Идумир поднялся во весь рост в своих меховых одеждах и прокричал трубным голосом:
– Востока больше нет. Вперед, на Льдистый!
***
На следующие утро потрепанные корабли Мышелова и Фафхрда после откачки воды из трюмов были переведены в отведенные для них доки, и работа закипела. Отдохнувшие за ночь матросы, немного поворчав, взялись за ремонт. Ворами Мышелова руководили капрал Пшаури и минголы. На «Бродяге», который они конопатили и смолили изнутри, стоял глухой стук деревянных колотушек и воняло дегтем, а с палубы «Морского Ястреба», где викинги Фафхрда латали надводную часть, поврежденную колдовскими ледяными снарядами Кхахкта, доносилась более звонкая музыка пил и молотков. Часть экипажа занималась заменой износившейся оснастки.
Квартал торговцев, где мореходов разместили на постой, ничем не отличался от места такого же рода в любом невонском порту – три таверны, два борделя, несколько лавок и часовенок, – и за порядком в нем следили без излишней строгости двое постоянно здесь проживавших и странно смотревшихся рядом чужестранцев: неофициальный мэр квартала, покрытый шрамами капитан Бомар из Восьми Городов, и главный банкир, суровый темнокожий кешит. Фафхрд и Мышелов поняли, что одна из главных забот здешних жителей-рыбаков, да и морских торговцев тоже, состояла в том, чтобы не подпускать к тайнам Льдистого весь остальной Невон. Вероятно, торговцы научились сдержанности у своих хозяев, которые их терпели только ради прибыли и не упускали случая напомнить о соблюдении порядка. Во всяком случае, по словам этих чужестранцев, они тоже ничего не слыхали о минголах.
Жители Льдистого пока как будто не нарушали первого о них впечатления: крепко сбитые, практично одетые, невозмутимые и весьма самоуверенные люди без всяких странностей, чудаковатости и даже без суеверий, люди, которые пьют мало и придерживаются принципа: «Занимайся своим делом». Большую часть свободного времени они играли в шахматы и упражнялись с дубинками, но при этом, казалось, почти и не замечали друг друга, а чужестранцев в особенности, хотя глаза у них отнюдь не были сонными.
В этот же день к ним было и вовсе не подступиться – вышедшая спозаранку лодка почти сразу вернулась с вестями, которые взбудоражили и заставили выйти в море всех рыбаков. И когда, вскоре после полудня, первое судно пришло с великим уловом и, наскоро засолив его (соли на острове хватало – целая скала ее стояла на востоке, в стороне от горячих вулканических вод), снова отправилось под всеми парусами в море, стало ясно, что сразу за устьем гавани идут небывалые косяки рыбы, и практичные рыбаки решили извлечь из этого всю возможную выгоду. Даже Гронигер снарядил свою лодку.
