Он ее знал, но она его узнать не могла. Единственное преимущество авайлграта - неузнаваемость.
- Прошу прощения, садж, - проблеял он, вставая на ноги. - Нечаянно упал с пристани. Я ухожу. Ухожу!
Лабранца нахмурилась. Она была очень крупной - выше, чем был он в эту минуту, и по-мужски грузна. Возраст ее определению не поддавался, потому что в черных волосах, скрученных узлом у нее на макушке, не проглядывало ни единого седого, но суровое тяжелое лицо у глаз и рта изрезали морщины. На ней было длинное серебристое платье, нутрийская одежда, неуместная здесь, в Да-Ламе. Оно даже не колыхалось, словно ветер на нее не дул.
Она еще ничего не сказала, как с пристани наклонился Ордур и взревел:
- Чего ты там делаешь, Джасбур?
Лабранца подняла густые черные брови.
- Джасбур? - Она брезгливо поджала губы, потом посмотрела на Ордура и ошеломлено заморгала. - А это, полагаю, Ордур? Мои соболезнования! Ну так войдите. Оба! - Она повернулась и вошла в каюту, ни на миг не усомнившись, что они исполнят ее приказание.
Вверху ухнул гром.
Каюта оказалась обширной и низкой; и темной - стекла в иллюминаторах в обеих боковых стенках настолько заросли грязью, что почти не пропускали свет. Пахло плесенью, волами, людьми, застоявшейся едой. Ковер щеголял проплешинами, по сторонам стояли низкие лари. Высокая, тщательно уложенная прическа Лабранцы почти задевала потолок.
Ордур проковылял внутрь. Ветер захлопнул дверь у него за спиной, а он молча встал рядом с Джасбуром, и вода с их рубищ стекала на ковер. Ордур претерпел очень неудачное преображение. Лицо у него было перекошено, прядь прямых белобрысых волос прилипла над правым, голубым глазом. На левой половине лица глаз был черный, а черные волосы закручивались в тугие завитки. Все остальное тоже не соответствовало друг другу даже отдаленно, а нос был триумфом асимметрии.
Лабранца смотрела на него не столько с жалостью, сколько с отвращением.
- Да не стойте так, вы оба простудитесь насмерть! В одном из этих ларей, наверное, есть полотенца, а возможно, и одежды. Снимайте эти мокрые лохмотья.
Они испуганно переглянулись.
- О Судьбы! - пробасила Лабранца в самой своей властной манере. - Уж вам-то вовсе нечего из-за этого мяться. Или, по-вашему, я голых мужчин не видела? Не дурите! - Тем не менее, она подошла к иллюминатору, выходившему на реку, протерла его в середке и посмотрела наружу.
Джасбур разделся с большим облегчением. И осторожно подошел к ближайшему ларю. Там под воздействием огоулграта могло оказаться что угодно - он бы не удивился, увидев клубок ядовитых змей. Он отбросил крышку и тут же отскочил.
- Еда! - завопил Ордур, проскочив мимо него. Ларь был наполовину полон сухарей. Оба упали на колени и принялись жадно грызть их, забыв о том, что мокры и совсем наги.
Гром проворчал где-то в отдалении. Рукоплескания дождя на крыше внезапно стихли.
- Непогоду вы сотворили, Лабранца-садж? - прочавкал Джасбур с набитым ртом.
- Отчасти, - сказала она холодно. - Вероятно, начало положила я, но ты мне льстишь, если думаешь, что я способна сделать столько без чьей-то помощи. Несомненно, где-то поблизости есть, по крайней мере, еще один огоулграт, но скорее несколько. Они почувствовали мое воздействие и добавили свое.
В этом была вся Лабранца. Казалось, она обладает даром заручаться силами других для достижения собственных целей - в Рарагаше она доказывала это раз за разом. Заметил ее дар не только Джасбур, но применяла ли она лишь силу своей личности или же и судьбоносное воздействие, не знал, казалось, ни один человек.
- А кто? - требовательно спросил Ордур, громко хрустя сухарем.
- Те, кого вам было поручено отыскать, чтобы помочь им!
Джасбур чуть было не возмутился вслух такой несправедливостью, но удержался. Тем не менее, упрекать их было очень нечестно. На него и Ордура возложили непосильную задачу. Опознать огоулграта способа не существовало. Джоолграта - пожалуйста. Ничего трудного. Ордур в этот момент совершенно очевидно был авайлгратом, но обычно преображения бросались в глаза куда меньше. Другие меченые могли либо скрыть свою силу, либо употребить ее, не выдав места, где находились.
