— А что я ещё могу сделать? Выковырять капсулу из переборок… — и тут меня как обухом по голове ударило. Я ошалело посмотрел на валькирию. Та воззрилась на меня.
— Интересная мысль, — похвалили метиллия. — Только там тоже броня, пусть и не такая хитрая, как здесь.
— Но ведь снаружи можно ударить лазером! Мы так оружие из фрегатов выковыривали для своего крейсера!
— Что, прямо так и выковыривали? — теперь пришла очередь шалеть валькирии.
— Не просто, конечно. Пока десант отвлекал защитников у задраенного мостика, обозначая попытку захвата, технические дроны и лазерные батареи крейсера вырезали орудия.
— Зачем?!
— А где бы я ещё у внешников орудий на целый крейсер набрал?! Они ж в магазинах не продаются! — огрызнулся, пытаясь проработать шальную мысль.
— Ты точно ненормальный, Мечник! Наверное, за это тебя в дальней разведке и держат. Я даже спрашивать боюсь, где ты корпус и движки взял.
— Известно где, — пожал я плечами, продолжая катать в голове мысль. — Корпус — на свалке, движки — на военных верфях. Взятки порой такие чудеса творят! Их ещё смазкой для бюрократического механизма называют.
— Для какого-какого механизма? — Старшую пробрало на ржачь. — То есть ты этот механизм смазал, а потом их в него… ой, не могу! В него… их отодрал!
Дальше со смеху покатилась вся стая, даже я не смог сдержаться. Аллегория республиканки была по-своему гениальной. Под это дело даже всё ускользающая идея окончательно утвердилась в покатывающейся со смеху голове.
Уходили мы с крейсера красиво. Прореженные моими полями эмиттеры больше не поддерживали силовое поле в нужной нам зоне. Сквозь развороченные теми же полями переборки, сквозь раскорёженную слаженными ударами флотских калибров броню, в открытый космос выплывал бронированный шар герметичной капсулы корабельного мостика. На нём гроздьями висели дроны и стая, в полном составе. Из разверзшегося отверстия уже давно не шёл кислород, все переборки были наглухо загерметизированы, и только защитники в броне несмело выглядывали через покорёженную кромку палуб, но тут же получали по шапке залпами барражирующих вокруг истребителей и моими энергетическими импульсами.
Вёл нас прочь от гигантского корабля энергетический канал, пробитый парой юрких фрегатов. Крейсер к тому времени был слеп и глух по причине отсутствия в нём мостика и самих командиров. Только время от времени добравшиеся до орудий отдельные канониры в ручном режиме выпускали отдельные лучи, но они не могли причинить существенный вред окутанным энергетическими полями корабликам. Спустя двадцать минут нас аккуратно уложило в ангар фрегата дальней разведки. Капсула мостика пролезла сюда тык в притык, ещё пяток метров и пришлось бы паковать его на другой корабль. А незадолго до этого фрегаты своими мощными орудиями испарили часть брони на одном из боков гигантского шара, чтобы облегчить задачу группе захвата.
В ангаре стая, так сказать, не отходя от кассы, накинулась на бронированный кокон мостика, и в считанные минуты пробилась к его вожделенному содержимому. Ошарашенных, прячущих голову в плечи офицеров выводили из кокона прямо в ангар, где укладывали на палубу лицами вниз. Люди были поражены, раздавлены, смяты. И их можно было понять! Сидишь ты на корабле, в ус не дуешь, а потом оказывается, что ты уже… на другом корабле. Вражеском. В том же самом кресле, вместе с привычной обстановкой центра управления. Только у одного из более чем десятка офицеров нервы оказались достаточно крепкими. Он вышел из капсулы, огляделся по сторонам и расхохотался. Стае он при этом показывал большой палец: молодцы, мол, такую хитрую штуку учудили, в здравом уме не придумаешь.
Здесь же, в ангаре, дамы приступили к допросу. Мне разрешили не присутствовать, хотя некоторые валькирии пытались настаивать: раз шёл вместе со стаей в бой, будь добр вкусить всю тяжесть победы. В том числе и вести жёсткий допрос, или, как минимум, присутствовать при его ведении. Но Валери была очень требовательной, ей было тяжело, и я наотрез отказался участвовать в сомнительном развлечении — требовалось продолжать работу.
