— Да нет, Меч Республики. Вы не подумайте, я хоть и циник, но… Меня, как и вашего Критыча, вышвырнули из жизни. Я ведь был уважаемым человеком! Ко мне на поклон шли политики всех мастей! И где я теперь? А ведь я специалист, каких поискать! Спросите своего разведчика, если сомневаетесь, он обо мне наверняка слышал. Не под этой фамилией, конечно, но, думаю, узнает. Мне не нужны ваши деньги. У меня свой резон. Хочу посмотреть этим мразям в глаза, когда они увидят, как вышвырнутый из системы человек рушит всю их уютную системку. Я идейный. Хочу мести, и ничего более. Только прошу дать мне возможность посмотреть в лицо конкретным людям, когда вы их будете ставить к стенке. Хочу поучаствовать.
— Я вас понял, господин Стондур. Думаю, мы сработаемся. Побудьте пока на нашей базе, на планете. Туда скоро прибудет мой аналитик. Поможете ему для начала с некоторой детализацией его глобальных планов. По своему профилю, конечно. А дальше посмотрим. Если Павел останется доволен сотрудничеством, мы направим вас… для работы по специальности, — на последнем слове я ухмыльнулся, встретив такую же ответную ухмылку. Да, циник, но вот так, из мести…
Опять вспомнилась оккупированная Земля. Как я метался, стараясь хоть что-то сделать ради утоления чувства мести. И вместо отторжения я неожиданно испытал к этому человеку симпатию, какое-то сродство, что ли. Не побоялся ведь заявить о себе. Готов землю грызть ради своей личной мести. Может и грязным промыслом занимался, но сам сохранил в душе способность хотя бы к ненависти и мести. Не очерствел сверх меры. Значит, не безнадёжен.
Мужчина покинул комнату, чтобы в сопровождении десантника проследовать в ангар, дожидаться на челноке Ле. Мы же с девочкой немного посидели в тишине, потом я вышел из задумчивости и посмотрел на кровную. Она улыбалась.
— Как тебе мой подарок, милый? — глаза чертовки сияли, она была в предвкушении.
— Неоднозначный. Но в хозяйстве пригодится. Просто… напомнил мне земное прошлое. Нелицеприятную его часть, к которой я как-то невольно прикоснулся через своих друзей… там.
— Ничего, котик, я помогу тебе выбросить из головы все эти глупые мысли и бессмысленные воспоминания. Доверься мне, — с этими словами брюнетка уселась мне на колени.
А дальше мне, как она и обещала, стало не до воспоминаний. Здесь и сейчас жизнь била ключом, и была яркой, насыщенной, интересной. Не нужно рефлексий. Земля подождёт. Я сделал для неё всё, что было в моих силах. Думаю, мало кто из самих землян сможет похвастаться настолько чёткой гражданской позицией и таким однозначным вкладом в битву за голубую планету. А дальше — время покажет.
Только через неделю после прилёта я смог вырваться из обрушившейся на мои плечи текучки. Проблемы с базой флота, снабжение базы и колонии, информационные операции, работа со сторонниками из стихийных массовых движений, создание группы профессиональных активистов под руководством нашего нового специалиста, несколько операций в дальнем космосе, в одной из которой мы выгрызли, наконец, основной калибр для последнего крейсера, — всё это навалилось и не желало отпускать. И пока я бегал и летал, как белка в колесе, Павел верстал свой план. Мы с Валери, конечно, шутили, что пока он будет думать, мы сами сделаем в Секторе революцию — но так, без огонька. Все прекрасно понимали, что без чёткой систематизации всех наших действий блин может выйти комом. И вот, наконец, настал день, когда мы все собрались на совет, обсуждать родившийся в муках творчества проект.
Собственно, никого представлять друг другу было не нужно, наш состав был прежним, за исключением Павла, но он за время работы над планом не один раз имел беседы с каждым офицером сопротивления, можно сказать, оскомину всем уже набил своей дотошностью. Однако ребята старались вникать в проблемы и помогать. И вот теперь все сидели и пролистывали на собственных голографических планшетах разделы плана или пометки, сделанные после его просмотра.
— …Уничтожение или сманивание на свою сторону основных флотских группировок, уничтожение сообщения между основными индустриальными узлами, разрушение системы космической связи… — зачитал понравившийся ему момент Барон Барс. — Я, господа и дамы, уже жалею, что сменил ремесло…
