Это были не муджики. Он прекрасно различал, когда наступали муджики. Они наступали с криками Аллах Акбар, они бежали вперед, чтобы сходу — и в рай, пред глаза Аллаха, которого нечего бояться, потому что пал шахидом и теперь явился за заслуженной наградой. А эти — ползли вперед целеустремленно молча, они не оттаскивали в тыл своих, они не стреляли — те, кто полз вперед, стремясь добраться до окопов. И от этого — было жутко, до дрожи жутко, казалось — что земля ожила и наступала на них. Но лейтенант знал, что нет нахрен никакой ожившей земли — а есть просто кучка фанатиков. И если нет возможности остаться в живых — значит надо просто продать подороже свою жизнь.
Это был уже третий штурм. Два они уже отбили. Если не отобьют — дальше будут разбираться те парни, которые стоят наготове по обе стороны тоннеля с крупнокалиберными пулеметами, нацеленными на горы. Но пока они здесь — через них никто не пройдет.
Пулеметная очередь — ударила чуть ниже, он инстинктивно сполз назад… глаза защитили очки — но все равно больно, в лицо как пескоструйкой. Он сменил магазин, вытер перчаткой саднящее лицо. А потом — рядом закричал и открыл огонь очередями Мольке, он прицелился… они были еще далеко, но они поднимались на склон, карабкались. Пулеметы прикрывали их, попадая и по своим тоже — но им на все было наплевать, они лезли и лезли, как заведенные солдатики, пули срывали их и бросали в бездну. Лейтенант стрелял, пока вдруг не понял, что у него пустой магазин и больше нет. Трофейного Калашникова — у него не было, он полез за пистолетом — но не успел. Очередная мина легла точно в цель: ослепительная, огненно-красная вспышка — и все…
Место, координаты которого неизвестны
Время неизвестно
Лейтенант Крайс не понял, как он очутился в этом во всем дерьме. Последнее, что он помнил — мечущуюся в руках китайского десантника с раскрашенным, остервенелым лицом огненную бабочку и вспышку взрыва… а потом ничего…
— Свинство…
Лейтенант лежал на спине. И у него ничего не болело.
— Свинство… — повторил он, осторожно, боясь вспышки боли, повернулся на бок — и увидел валяющийся неподалеку их пулемет и рядом — уродливый китайский автомат. На карачках, по-пластунски — он кинулся туда, сгреб и то и другое. В пулемете была короткая лента на сорок, непочатая, в автомате — почти полный магазин. Он вспомнил, что как раз сменил ленту в пулемете, поставив последнюю. Автомат был чужим — но пригодится и он.
Слева послышались шаги, он бухнулся за пулемет, готовый стрелять.
— Кто идет? — решил крикнуть он
— Герр лейтенант, это я, Шальке! Не стреляйте!
Шальке? Он же мертв!
Но это был и в самом деле голос Шальке.
— Иди сюда! — крикнул лейтенант
Из плотного, белого тумана действительно появился весельчак Шальке, разорванный почти пополам ракетой РПГ еще в Джебал-Сарае. У него была штурмовая винтовка и еще одна за спиной
— Ты как здесь оказался, Шальке? Ты же погиб.
— Погиб, герр лейтенант? — недоуменно уставился на него Шальке.
Лейтенант приблизился к своему подчиненному и оба они — осторожно ощупали друг друга. Оба были не миражом, реальными людьми из плоти и крови. Оба непонятно как оказались здесь.
— Как ты здесь оказался?
— Не знаю, герр лейтенант. Я уже минут десять ищу людей.
— А оружие где взял? Это же не твое.
— Подобрал. Тут валялось.
Удивительные дела…
— Давай, поищем еще кого-нибудь. Если здесь ты и здесь я — может, здесь есть еще кто-то?
Оба германца — мрачно уставились на белесый, плотный туман, окружавший их. Этот туман был — хоть ножом режь, но ни дымом, ни сыростью, ни болотом — не пахло.
— Чертов туман…
— Не хнычь. Не теряй меня из виду. Если потеряешь — кричи. Пошли…
Искать пришлось недолго — почти сразу они наткнулись на Шрадта, а потом и на Мольке. Оба они были живы, а Мольке даже открыл пальбу, но чудом все обошлось…
Их было уже двенадцать человек — они подцепили по пути какого-то подозрительного, но бойко шпарящего по-немецки чеха, когда они увидели в молочно белой дымке отсвет костров и услышали трубы. Трубы издавали странные звуки — примерно такие, какие они слышали в фильмах по немецкое рыцарство.
