– Хочу веры в себя; хочу идти далеко; хочу с высокой горы смотреть на восход!.. – сказала царевна.
И дивились все. И шумел за окном ветер, и гнул деревья, и гнал на сухую землю дожденосные тучи – он верил в себя.
1893 г.
Так поют про Девассари Абунту. Знала Абунту, что сказал Будда про женщин Ананде, и уходила она от мужей, а тем самым и от жен, ибо где мужи, там и жены. И ходила Абунту по долинам Рамны и Соккии в темноте только приходила в храм. И даже жрецы мало видели и знали ее. Так не искушала Абунту слои Будды. И вот сделалось землетрясение. Все люди побежали, а жрецы наговорили, что боги разгневались. И запрятались все в погребах и пещерах, и стало землетрясение еще сильнее, и все были задавлены. И правда, удары в земле были ужасны. Горы тряслись. Стены построек сыпались и даже самые крепкие развалились. Деревья поломались, и, чего больше, реки побежали по новым местам. Одна только Девассари Абунту осталась в доме и не боялась того, что должно быть. Она знала, что вечному богу гнев недоступен, и все должно быть так, как она есть. И осталась Девассари Абунту на пустом месте, без людей. Люди не пришли больше в те места. Звери не все вернулись. Одни птицы прилетели к старым гнездам. Научилась понимать птиц Девассари Абунту. И ушла она в тех же нарядах, как вышла в долину, без времени, не зная места, где живет она. Утром к старому храму собирались к ней птицы и говорили ей разное: про умерших людей, части которых носились в воздухе. И знала Абунту многое занимательное, завершенное смертью, незнаемое людьми.
Если солнце светило очень жарко, летали над Девассари белые павы, и хвосты их сверкали, и бросали тень, и трепетаньем нагоняли прохладу. Страшные другим грифы и целебесы ночью сидели вокруг спящей и хранили ее.
Золотые фазаны несли лесные плоды и вкусные корни. Только не знаем, а служили Абунту и другие птицы – все птицы. И Девассари Абунту не нуждалась в людях. Все было ей вместо людей: и птицы, и камни, и травы, и все части жизни. Одна она не была. И вот, слушайте изумительное, Абунту не изменилась телом, и нрав ее оставался все тог же. В ней гнева не было; она жила и не разрушалась, Только утром рано прилетели к Девассари лучшие птицы и сказали ей, что уже довольно жила она и время теперь умереть. И пошла Абунту искать камень смерти. И вот приходит в пустыню, и лежат на ней многие камни, темные. И ходила между ними Абунту и просила их принять ее тело. И поклонилась до земли. И так осталась в поклоне и сделалась камнем. Стоит в пустыне черный камень, полный синего огня. И никто не знает про Девассари Абунту.
Идете по замку. Высокая зала. Длинные отсветы окон. Темные скамьи. Кресла.
Здесь судили и осуждали. Еще зала, большая. Камин в величину быка. Колонны резные из дуба.
Здесь собирались. Решались судить. Длинные переходы. Низкие дверки в железных заплатах. Высокий порог.
Здесь вели заподозренных. Комната в одно окно. Посредине столб. На столбе железные кольца и темные знаки.
Здесь пытали огнем. Высокая башня. Узкие окна. Узкая дверка. Своды. Здесь смотрели врага. Помещение для караула. Две старые пушки. Горка ядер.
Пять алебард. Ободок барабана.
Сюда драбанты кого-то тащили убить. Ступеньки вниз. На колоннах своды. У пола железные кольца.
Здесь были осужденные. Подвал. Перекладина в своде. Дверка на озеро. Большой плоский камень.
Последняя постель обреченных. Двор у ворот. Камни в стенах. Камни на мостовой.
В середине столб с кольцом.
Кольцо для шеи презренного. Молельня. Темный, резной хор. Покорные звери на ручках кресел.
Здесь молились перед допросом.
Тесная ниша. Длинное окошко в залу совета, Невидимое око, тайное ухо.
Здесь узнавали врагов. Исповедальня. Черный дуб. Красная с золотом тафтяная завеса.
Через нее о грехе говорили. Малая комната. Две ступени к окну. Окно на озеро.
Темный дорожный ларец. Ларец графини.
Около него не слышно слова печали. Не в нем ли остались искры радости или усмешка веселья?
Или и в нем везли горе? Все, что не говорит о печали, слезы выели из серого замка.
Проходила ли радость по замку? Были в нем веселые трубы. Было твердое слово чести.
