«Дебора Грейв, — вздохнул, узнав ее, Кайл Зефс. — Прилипла как банный лист. Что сейчас ей здесь надо?»
Нет, не время с ней встречаться. Кайл бесшумно прикрыл дверь, вернулся к письменному столу и взял телефонную трубку:
— Привет, это я.
— Проф! Очень рад вас слышать!
— Время истекает. Ты мне поможешь?
На другом конце линии, удобно устроившись на любимом диване из пурпурного бархата, Гектор Парравичини де Джорджи наслаждался тишиной своего огромного дома. Прямо перед ним висела картина. Одна-единственная. «Меланхолия 1» кисти Альбрехта Дюрера, великого художника, алхимика, математика и, как утверждают, преподавателя оккультных наук.
Молодой человек не просто разглядывал драгоценное полотно, которое могло украсить собой и зал Британского музея. Утонув в мягких диванных подушках, он развлекался расшифровкой тайных символов картины.
Мобильник, валявшийся на кровати, звонил не переставая. Майя только-только выключила будильник, вырвавший ее из сна мелодией Teenagers любимой музыкальной станции «Му Chemical Romance». Пора сменить мелодию, мелькнула у нее мысль, эта слишком устарела. И надоела. Скрестив ноги, девочка сидела перед открытым ноутбуком, защищенная от мира тяжелыми занавесями балдахина, свисавшими по сторонам кровати, и с пачкой печенья на расстоянии вытянутой руки.
Прошло уже десять дней с той ночи. Десять дней, заполненных ответами на идиотские вопросы полицейских и на не менее идиотские — психолога, которого напустила на нее Меган, а также в попытках заполнить вакуум, который образовала в ее душе та ночь.
Она посмотрела на дисплей: мать. Господи, опять!
— Дааа!!!
— Майя, сокровище, все в порядке?
— Дааа!!!
— Майя, почему ты сразу злишься? Я просто беспокоюсь, это же естественно.
— Дааа, но это тридцать второй звонок за утро… последний был восемь минут назад! Докладываю: на данную секунду меня еще не загрызли, не изнасиловали, не разрубили на кусочки, не бросили мое тело в Темзу!..
Меган не ответила. Она считала само собой разумеющимися перепады настроения у дочери после пережитого ею кошмара. Поэтому не сердилась на тон, каким та с ней разговаривала.
Со своей стороны, и Майя не сожалела о нем. Мать порой так доставала ее, что хотелось вцепиться ей в волосы. Господи, ну почему, почему она не понимает, что сейчас лучше оставить дочь в покое и не бесить своими дурацкими страхами?
Повернувшись на бок, Майя увидела огромный пакет от Н&М, стоявший у ножки кровати. Она совсем забыла о нем и сейчас принялась перебирать в уме его содержимое: три пары джинсов (одни фиолетовые и двое черных), пара туфель с семнадцатисантиметровыми каблуками («Интересно, я когда-нибудь их надену?»), жилет из черного бархата с кучей шнурков, еще один жилет из фиолетового шелка умри-всякая-надежда, четыре черные майки, четыре синие, два вязаных пуловера…
Ничего не скажешь, коллекция Stella McCartney у Н&М классная! Майя протянула руку к другому пакету, поменьше, чтобы полюбоваться психоделическими красками новой испанской марки. Заглянула внутрь: две рубашки — тюль с хлопком, расписанные в дикие цвета, каждый рукав своего цвета. После мрака той ночи ей страшно захотелось чего-нибудь яркого и пестрого.
Это только на время, попыталась оправдаться она сама перед собой, крутя в руках психоделическую майку и думая о том, как было бы здорово провести уик-энд в Барселоне вдвоем с Фло. Если бы только мама-мастино ослабила хватку. Но сейчас об этом можно только мечтать, вздохнула Майя, утешаясь видом содержимого пакета. К счастью, мать испытывает чувство вины, улыбнулась она, поздравив себя с тем, что сумела воспользоваться этим по полной программе.
Она вошла в Facebook. Никого из друзей on line, все в школе. Ей тоже предстояло вернуться туда завтра. Тревожное ожидание. Знают ли ребята о том, что с ней приключилось? Она попыталась прогнать беспокойство, заглянув в будущее. Набрала в поисковике Oroscopoonline, затем дату рождения: 6 февраля 1991… «Нет, не хочу, передумала, не хочу ничего знать о моем будущем».
Отложила в сторону компьютер и взяла с пола блокнот в черно-красной обложке с тоненькой резинкой, служившей закладкой. Блокнот подарил ей Дэвид, заметив однажды, что его маленький цветок лотоса любит рисовать.
