— Я не все разобрал в бою, — выдавил через силу Иван Очередько. Его душили слезы. — А как Настя? Оружейница Сергея? Настя Белова? Сергей любил ее. Хотел жениться после войны.
— Знаю, Сергей любил Белову, — глухо ответил подполковник Варчук и низко опустил голову. — Уехала из полка домой. Должна рожать. Может быть, подарит мальчика.
— Лучше бы погиб я. Сергей должен был вернуться на аэродром для Насти и сына! — возбужденно воскликнул Очередько. — Нельзя ему было погибать, нельзя…
— Надо жить счастливо, как завещал Сергей… Счастливо жить после войны… Ты скорей поправляйся, Иван, вставай на ноги.
— Настя оставила адрес? — спросил летчик, решив, что он должен отыскать ее любой ценой.
— Требование на железнодорожный билет выписывали в штабе, — ответил Варчук. — Можно посмотреть, куда собиралась ехать.
Глава 2
ЛЕТЧИК ДОЛЖЕН ЛЕТАТЬ
В 1949 году полковой врач вручил заместителю командира полка по летной части майору Ивану Тихоновичу Очередько путевку в военный санаторий под Одессой. Крепко пожал руку и, отведя глаза в сторону, неторопливо напутствовал летчика перед дальней дорогой.
— Товарищ майор, отдыхайте спокойно. В санатории вас подлечат, а грязевые ванны поставят на ноги.
— А разве я не стою на ногах? — обиженно спросил с придыханием Очередько. Он догадывался, что в дивизии решался вопрос о его демобилизации, о чем врач, конечно, знал, но упорно молчал. Возмутился такому поведению и двуличности. Не хотел признаваться, но врач нрав: он смертельно устал. Особенно трудно приходилось весной и осенью в период больших дождей, когда боль острыми тисками перехватывала кости сломанных ног. Отлеживаясь по неделям в санаториях, где кололи морфий, часто вспоминал старого хирурга из военного госпиталя и их бесконечные споры. Бросив взгляд на стоящего перед ним врача с пунцово красным лицом, ему вдруг показалось, что старший лейтенант со змейками на погонах подслушал перепалку с Василием Петровичем и принял его сторону, как коллега.
«Я летчик и должен летать. Полеты — моя жизнь».
«Все правильно, вы летчик, — охотно соглашался хирург и качал головой, опушенной по макушке редкими волосами, как будто выбитыми молью. — Летают молодые и здоровые. После ранения у вас, батенька, не тот запас прочности. Так инженеры говорят. Даже металл устает. И вы это прекрасно знаете!»
«Знаю, но я должен летать, — с диким упорством повторил он. — Вы слышали о летчике Захаре Сорокине? Воевал на Северном фронте без обеих ног. Инвалид сбивал фашистские самолеты. А я не инвалид!»
«Война диктовала свое!» — не сдавался Василий Петрович и недовольно хмурил седые брови.
— Отдыхайте спокойно в санатории, товарищ майор, — повторял с прежней настойчивостью полковой врач.
— Легко вам живется, доктор! — немного поостыв, сказал Очередько и вздохнул. — А на реактивном самолете разве мне не летать?
Врач промолчал.
Летчики N-ского гвардейского полка готовились переходить на новую материальную часть и взамен отслуживших Як-3 ждали реактивные истребители. На аэродроме и в учебных классах только и шли разговоры о МиГ-17.
Иван Тихонович Очередько вместе с летчиками всех трех эскадрилий изучал материальную часть нового истребителя, с нетерпением ожидая первого самостоятельного вылета. Упрямо убеждал себя, что сможет летать на новом истребителе и докажет, на что еще способен вояка.
Полковой врач посылал заместителя командира полка по летной части в санаторий перед очередной медицинской комиссией. И хотя Иван Тихонович готовился к демобилизации, он боялся строгого приговора врачей. «Гражданка» пугала его неизвестностью. В полку проще. Очерчен круг обязанностей. По очереди вывозил молодых летчиков в зону, проверял технику пилотирования, разбирал с командирами эскадрилий плановые таблицы. Тридцать шесть летчиков в полку — товарищи и друзья. После войны начались запоздалые свадьбы, и продолжались они по сей день. Летчики женились, обзаводились семьями. А он так и оставался холостяком. Продолжал переписываться с медицинской сестрой из госпиталя Варей. После демобилизации она уехала в Воронеж, работала в заводской поликлинике. Приглашала к себе. Он отвечал на ее письма, называл своей спасительницей и сестрой. Несколько раз к праздникам отправлял ей посылки с крепдешиновыми отрезами на платья. Верил: в один прекрасный день напишет ей письмо с предложением стать его женой.
