Из приемной Гончаров позвонил в гараж, вызвал машину и затем, как мне показалось, довольно сухо пригласил меня. Мы молча спустились к выходу.
Когда машина подошла, я спросил:
— Может быть, вы недовольны моей просьбой? Скажите, я сейчас же уйду.
— Что вы?! — неожиданно горячо запротестовал Гончаров, приподымая брови и глядя на меня чуть покрасневшими от бессонницы глазами. — Чем же мне быть недовольным?
Он взял меня под локоть, дружески подсадил в машину и занял место рядом.
— У меня, наверно, такой вид… недовольный. Так на это есть основания. Да вы не обращайте внимания. С чего это вы взяли, право! Пожалуйста, смотрите, наблюдайте, только…
Шофер обернулся и вопросительно посмотрел на Гончарова. Гончаров назвал адрес, и машина тронулась.
— Только не вмешиваться? — спросил я, полагая, что именно об этом он хотел меня просить.
— Нет, — рассмеялся Гончаров. — Только вряд ли это будет так интересно, как кажется. Ведь у нас все буднично. Работа и еще раз работа.
— Вы скромничаете, товарищ майор. Раскрытие преступления — разве это не романтика!
— В известной мере вы правы, — усмехнулся Гончаров. — Но не всегда.
— А дело Савушкина?
— Не знаю. Пока ничего не знаю.
— Но это неприятная для вас история?
— Как всякое убийство. И почему только для нас? — возразил майор. — Разве преступление касается только потерпевшего и милиции? Впрочем, конечно, спрашивать в первую очередь будут с нас.
Гончаров вздохнул и умолк.
Машина замедлила ход и остановилась. Я взглянул на часы: было без четверти двенадцать.
Кабинет начальника отделения находился в конце длинного узкого коридора. Мы были уже у дверей кабинета, когда к нам подошел младший лейтенант милиции и, подняв руку к козырьку, доложил, что майора Гончарова спрашивают из управления.
Гончаров направился к телефону, а я постучал в дверь и вошел.
Девушка в белой милицейской форме прекратила печатать и вопросительно посмотрела на меня. Я назвался и спросил, могу ли видеть начальника отделения. Она быстро прошла к двери в смежную комнату и, слегка приоткрыв ее, сказала негромко:
— Приехал писатель.
— Пусть войдет, — послышался звонкий голос.
Навстречу мне шел высокого роста молодой мужчина в форме капитана милиции. На его лице, простом и добродушном, играла приветливая улыбка.
— Капитан Дроздов, — представился он. — Прошу вас. Комиссар уже звонил по телефону. Очень рад. Присаживайтесь вот сюда, на диван.
Завязался неторопливый разговор. Капитан ждал Гончарова и, видимо, волновался, что тот задерживается. Но вот появился майор.
— Ну, что нового? — спросил он еще на пороге кабинета. — Что еще удалось узнать?
Гончаров снял пиджак, повесил его на спинку стула, отстегнул пуговицу у воротника, растянул петлю галстука и уселся рядом со мной на диван.
— Много нового, товарищ майор! — поспешно и, как мне показалось, радостно ответил Дроздов.
— Да? Интересно. Неужели деньги или оружие нашли?
Дроздов покачал головой.
— Из Клина сообщили, что Савушкин не был у своей тетки с позапрошлого воскресенья. Это во-первых, а во-вторых, к нам пришла одна гражданка и принесла кепку, выпавшую из машины.
— Какую кепку? Из какой машины?
— Кепку Савушкина, вероятно.
— Не понимаю.
— А вы сами с ней поговорите.
— С кем с ней?
— С Кедровой. Я ее сейчас приведу.
Дроздов быстро вышел из кабинета и скоро вернулся обратно с миловидной, очень молоденькой женщиной, держащей на руках грудного ребенка в белом кружевном конвертике. Женщина села в кресло возле письменного стола, поправила свое голубенькое с цветочками платье, заглянула в конвертик и, найдя все в порядке, посмотрела на нас.
— Будьте добры, — сказал Дроздов, — повторите товарищам ваши показания.
— Сначала?
— Да, пожалуйста.
— Вчера вечером я возвращалась домой, — негромко начала рассказывать женщина. — Я была у мамы. Она живет на улице Баумана, а я в Гороховском переулке. Вдруг слышу — стрельба. Я испугалась и остановилась. Откуда, думаю, что такое? В это время мимо меня пронеслась автомашина серого цвета, и я увидела, как из окна, где сидит шофер, что-то упало. Мне показалось, что с головы шофера… Я подбежала и подняла. Это была кепка, немного поношенная. Вон она лежит на подоконнике в газете…
