Но тут Никитина перебил Гончаров:
— Адрес Марчевской вам известен?
— Она живет где-то в районе Марьиной рощи… Разрешите, я позвоню к себе и узнаю.
Никитин подошел к телефону.
Я взглянул на Гончарова и Дроздова. Лица их были спокойны и сосредоточенны.
— Извольте ее адрес, — сказал Никитин, кладя трубку. — Второй Лихоборский переулок, двадцать шесть, квартира один. Проживает она в квартире Фагурновой — это не то хозяйка дома, не то ее родственница.
— Спасибо! Пока все! — поблагодарил Гончаров. — Я думаю, что сегодня вы нам больше не понадобитесь. А ваши показания оформят в другой раз.
Сокрушенно вздыхая, вытирая платком разгоряченное лицо, Никитин направился к выходу.
Мы остались одни. Гончаров наклонился к Коваленко и что-то тихо сказал ей. Она тотчас же встала и вышла.
— Товарищ майор, — спросил Дроздов, — разрешите собирать людей для этой, надеюсь, последней операции?
— Да-а, — задумчиво протянул Гончаров, — не может быть, чтобы это было простым совпадением примет. Уход Марчевской с работы — тоже один из элементов подготовки преступления. Сейчас нужно действовать быстро и осторожно: преступники опасные, будут отчаянно сопротивляться, им терять нечего. Не исключено, что, кроме этой парочки, мы можем наткнуться еще кое на кого… Возьмите людей и расставьте их там как следует… Ну, да вас учить не надо. Организуйте предварительную разведку, выясните, сколько комнат в квартире, кто их занимает, кто сейчас находится дома. Только предупреждаю, действуйте осторожно, чтобы не вспугнуть.
— Слушаюсь, товарищ майор, сейчас все сделаю!
С этими словами Дроздов вышел.
— Как будто все ясно, — сказал Гончаров. — По всей вероятности, именно Марчевская навела убийцу на Орлова, а, следовательно, путь в ее квартиру — это путь…
Он не договорил, прошел к столу, позвонил комиссару и доложил о предстоящей операции.
Когда в кабинет вошел Дроздов, уже одетый в штатское, Гончаров обратился к нему:
— Комиссар приказал, чтобы кто-нибудь из оперативных работников выехал в отделение милиции района, где проживает Марчевская, и собрал о ней материалы… Понятно?
— Понятно, товарищ майор. Я направлю туда старшего лейтенанта Машукина. Не возражаете?
— Отлично, действуйте.
— Предстоит опасная операция, — сказал мне майор, осматривая пистолет. — Рекомендую остаться. Завтра мы расскажем вам все самым подробным образом.
С этими словами он защелкнул обойму и опустил пистолет в карман.
— Товарищ комиссар разрешил мне быть с вами, — возразил я.
— Еще раз предупреждаю об опасности, это не спектакль.
— Понимаю и не боюсь.
— Вот посмотрите. — Гончаров поднял волосы над левым виском и обнажил шрам. — Это я получил в тридцать девятом году. Мне открыли дверь и одновременно послали в меня пулю. Вот сюда, — он нагнул голову и показал рубец на темени, — в сорок втором, во время операции, меня ударили железным ломиком. И, наконец, вот сюда, в плечо, угостили пулей — тоже во время операции.
— Я был на фронте.
— Ну, хорошо. Но ставлю непременным условием: подчиняться мне беспрекословно.
— Обещаю.
На машине мы очень скоро добрались до Второго Лихоборского переулка. Одноэтажный деревянный домик номер двадцать шесть стоял за решетчатой оградой. Возле него был разбит небольшой садик с дорожками и клумбами.
Машина проехала дальше и, завернув за угол, остановилась.
Словно из-под земли, около нас вырос Дроздов. Он наклонился к Гончарову и тихо стал что-то говорить. Очевидно, докладывал обстановку. Гончаров одобрительно кивнул головой и вышел из машины. За ним последовал я.
Было около семи часов вечера.
Стояли самые длинные дни. Солнце еще не зашло, но тучи закрыли его, и стало сумеречно.
Переулок был не из оживленных. Прохожие почти не попадались. Гончаров медленно направился к дому Фагурновой.
При всем старании нельзя было заметить каких-либо приготовлений к операции. Ни суеты, ни людей. Мы неторопливо вошли во двор. На скамейке возле палисадника молоденькая девушка в светлом летнем платье и белой пикейной панаме с увлечением читала книгу.
— Она не помешает вам? — шепотом спросил я у Гончарова.
— Кто? — спросил он, с недоумением взглянув на меня.
