– Понимаю… – Полковник кивнул. – Но мы все славяне! И не будет немец плевать нам в лицо и наших детей онемечивать…
Поляки переглянулись, и пан Казимир сказал:
– Насколько я понял, наши принципиальные позиции сходятся…
– А наши посты и так соприкасаются у Гончего брода, значит, на мой взляд, остается обсудить детали… – неожиданно вмешался Малевич и хитро сощурился. – Возражений нет? Нет! Тогда есть предложение. Наши гости с дороги, устали, проголодались и не гоже нам, славянам, сидеть за пустым столом. Думаю, надо выйти, проветриться, а мы тем временем тут кое-что соберем… Как говорится, чем богаты, тем и рады!
Сидевшие за столом заулыбались, и молчавший все время капитан Зикмунд, неожиданно улыбнулся:
– Сказать откровенно, я и правда проглодался.
– Ну вот и решено!
Малевич обрадованно вскочил, а за ним и все остальные, угощая друг друга папиросами, дружно пошли к выходу. Когда же гости в сопровождении радушных хозяев разошлись по базе, получилось так, что пан Казимир случайно оказался несколько в стороне. Воспользовавшись моментом, капитан Усенко подошел к нему и негромко спросил:
– Слушай, майор, а чего ты от Лечицкого так сразу смылся?
– Обстоятельства так сложились… – Пан Казимир вздохнул. – В общем, предали меня… А я, дурак, думал в случайную облаву попал.
– А как дознался?
– На инженере Брониславском они прокололись. Конструктор. Помнишь, я тебе про самолет говорил? Его работа. Так вот, немцы и англичане инженера искать начали, а он, бедняга, еще в 39-м погиб…
– Что, стоящее изобретение? – насторожился Усенко.
– Не знаю… – пожал плечами пан Казимир. – Возможно… Только лично меня на этом деле чуть не провели, как воробья на мякине.
– Бывает… – Усенко закурил. – А теперь как?
– Как видишь, приехал…
– Скажи откровенно, вы еще колеблетесь?
– Конечно… – пожал плечами пан Казимир. – Обстоятельства складываются благоприятно, но если откровенно, то…
– Напрасно! Ты ж видишь: здесь полковник из самой Москвы, а у него, брат, полномочия… Так что опасаться нечего.
– А вот этого, капитан, – пан Казимир усмехнулся, – я как раз и опасаюсь больше всего.
– Почему? – недоуменно переспросил Усенко.
– Потому… Имею сведения: в белорусскую бригаду такой вот полковник прибыл и первым делом – командира из пистолета в лоб.
– Ну, могло быть. Что у нас, что у вас люди со всячинкой. Война…
– Да ты не переживай, не переживай! – Пан Казимир похлопал Усенко по плечу. – Скажу тебе откровенно: сейчас мы союзники.
– А потом? Не пойму, чего ты еще сомневаешься?
– Чего? А вот думаю, как бы вы нас потом, как махновцев в Крыму, того… Или ты не допускаешь? Я, например, допускаю…
– Слушай майор, – Усенко отшвырнул папиросу и оглянулся по сторонам. – Я тебе вот что скажу… Если, не дай бог, к этому повернется, я тебя самолично через границу на своем горбу переволоку. Веришь?
– Верю. И куда мне тогда? В Лондон?
– А у тебя что, кто-то есть в Лондоне?
– Есть!
– Кто? Та врачиха?
– Нет, – пан Казимир невесело усмехнулся. – Такой себе Мендель.
– Смеешься… Но ведь решать надо. Все равно, скоро разгромим немцев, и будет здесь Россия, и будет здесь Польша!
– Не сомневаюсь. Вот только вопрос, капитан, какая Россия и какая Польша? – и, улыбнувшись Усенко, майор зашагал к штабной землянке, где уже вовсю шла подготовка к немудрящему банкету…
