Судя по дате, он состоялся полтора месяца назад.
Солнце вставало над горизонтом, только не стоило надеяться, что его лучи сделают городок приятным на вид.
– Еще две мили к северу, – произнес Соверин Риети. – Там есть указатель.
Он вновь поднял стекло своей машины, и мелкая пыль поднялась из-под колес.
– Как хорошо, что он взял напрокат автомобиль, – процедила Франсуаз, глядя ему вслед. – Не хотела бы я провести путь в его обществе. Останови перед закусочной, я хочу есть.
– Соверин уедет.
– Он сказал, что есть указатель.
Фасад закусочной полностью состоял из стекла. Два водителя грузовиков в легких майках без рукавов выходили из дверей и о чем-то разговаривали.
– Только не смотри на людей так, словно попала на задворки цивилизации, – предупредил я. – Нам, пожалуйста, два больших гамбургера.
– Говорю же вам – я его сбил, – продолжал человек в кепке, надетой козырьком назад.
Двое его слушателей кивали головами, сжимая в крупных ладонях запотевшие стаканы с водой. Это была закусочная для водителей.
– Три больших гамбургера, – поправила меня Франсуаз. – И коктейль-мороженое.
– У нас нет коктейля.
– Он упал на дороге, и я слышал, как его кости хрустнули у меня под колесами.
– Врешь ты. Не мог ты ничего слышать – мотор ревел.
– Да говорю тебе – слышал.
– У вас на витрине написано: «Коктейль-мороженое», – сказала Франсуаз.
– Нет коктейля. Хотите пива?
Франсуаз посмотрела на него так, словно он предложил с ним переспать.
– Я выпрыгиваю из кабины – вот-те, господи, думаю, человека сбил. Только он же сам выскочил – прямо передо мной. Но кто бы мне поверил?
– Никто бы тебе не поверил.
– У них нет коктейля-мороженого, – обвиняющим тоном произнесла Франсуаз, причем так громко, что владелец закусочной не мог ее не услышать. – А на витрине написано, что есть. Разве это не задворки цивилизации?
– Ну, думаю, – под суд пойду. А что прав лишат, это точно. Лежит тот мужик – аккурат под правым колесом, и вся шина в крови.
Франсуаз с аппетитом откусила большой кусок, прислушиваясь к разговору.
– Соверин не сел к нам в автомобиль, потому что ему не понравились твои духи, – сказал я, пододвигая к себе охлажденную газированную воду. – Он чуть сознание не потерял, когда подошел к тебе.
– А потом смотрю я – жив еще тот парень. Глаза открывает да смотрит на меня. И вот те крест – улыбается.
– Да брось. Куда ж улыбаться мужику, если под колесом лежит.
– Вот те крест, улыбался. А потом встал.
– У меня хорошие духи.
– Ты хочешь сказать – очень дорогие. Мы подвозили Соверина всего пару минут до конторы проката машин – и он чуть не потерял сознание.
– Просто этот импотент никогда не видел красивых женщин.
– Френки, ты думаешь только об одном.
– И встает он, а колесо-то проворачивается.
– Заливаешь. Представь, сколько тонн-то в грузовике.
– Правду говорю – встал, и я слышу, как ящики у меня в кузове гремят. И смотрю – а грудь-то у него вся внутрь вдавлена, и ребра белые торчат.
– Заливаешь. Ой заливаешь.
– Да слушай ты. Он этак на меня смотрит и говорит: «Аккуратнее надо ездить, папаша». И эти, те, что легкие, – у него так и бьются под ребрами. Я с места сдвинуться не мог…
– Майкл, а тебе нравятся мои духи?
– Мне нравится в тебе все.
– Ты не ответил.
– А я все рот-то открываю, сказать чего-то хочу, а ни словечка не могу произнести. Он-то смотрит на меня, усмехается. И я смотрю – грудь у него обратно выпрямляется, и ребра на место становятся. Только рубашка как была порванная, так и осталась.
– А сколько ты принял перед тем, как поехать?
– Да ничего я не пил. Можно ли за рулем…
– Френки, твои духи на самом деле сбивают с ног.
– Это хорошо или плохо?
– Но вот что – кровь его так у меня на бампере и осталась. Я как полмили отъехал – ни жив ни мертв. К реке свернул, минут сорок драил.
– Помолчи.
Слова эти были произнесены тихо, водитель, рассказывавший свою историю, повернулся к двери и почесал в затылке. Высокий подтянутый негр в форме помощника шерифа подошел к стойке и обменялся парой слов с хозяином.
– Потом доскажешь, – сказал водителю один из слушателей.
– Так я уже почти все и рассказал. Гиблое это место, поганое. Все из-за сектантов чертовых.
