– К оружию! Защищайте, ребята! – закричал он. – Инквизиционные стреляют по гражданам Пампелуны!
Многие не слыхали, с которой стороны раздался выстрел; на этот крик отозвался крик целой толпы, в том числе слышен был голос Педральви.
– Да здравствуют фуэросы! – подхватила толпа.
Рибейра сам схватил хоругвь Святого Доминика и вскричал:
– Вперед! Святой угодник сам проложит нам дорогу!
Но вдруг толпа чернорабочих решительно бросилась в середину процессии и закричала:
– Долой инквизицию! Смерть инквизиторам! Выдавай осужденных!
И чернь, бросившись на процессию, в один миг расстроила ряды и разогнала монахов. Тогда Рибейра в гневе закричал:
– Бей их! Смерть еретикам, кто бы они ни были!
И в этой суматохе поранили множество женщин и детей, а святой муж повторял:
– Бей их, бей!
В это время Педральви, продравшись сквозь толпу и подойдя к Великому инквизитору, сказал:
– От имени моих ограбленных и изгнанных братьев – я мщу!
И он кинжалом поразил Великого инквизитора.
– Второго инквизитора дарю вам! – вскричал он.
Рибейра упал; поражение инквизиции было совершенное.
Аллиага между тем, пользуясь беспорядком, освободил Аиху и Иесида с помощью Фернандо и Педральви.
А процессия с раненым инквизитором воротилась домой. С обеих сторон торжествовали победу и провозглашали: «Тебе Бога хвалим».
Глава VI. Судья и преступники
Народ, однако, не думал ограничиться этим; ему не выдали осужденных. Права его остались непризнанными.
Рана Рибейры была неопасна; опасно было только его раздражение, от которого он получил горячку. Надо было назначить исправляющего должность, и собрание единодушно выбрало Аллиагу.
Аллиага согласился. Он созвал депутатов городских сословий в залу совета. Они пришли, и новый Великий инквизитор принял их очень ласково и объявил, что инквизиция признает права народа и на другой день утром позволяется им поставить на большой площади две виселицы, а под ними разложить костры.
Аллиага поместил Аиху с Иесидом в удобной келье; они вспоминали об отце. Аиха рассказывала о преступлении, которое совершил Бальсейро.
– Отец мой, ты будешь отмщен! – прошептал Аллиага, обратив глаза к небу. Он уверил их, что они будут свободны; Аиха очень изменилась от страданий.
Аллиага после свидания с Педральви и Фернандо воротился в палаты инквизиции.
Акальпухо стоял в саду и дожидался прихода графини д’Альтамиры. Ровно в девять часов она явилась.
Акальпухо проводил ее в кабинет Рибейры, где сидел Аллиага.
Графиня вскрикнула от ужаса и остолбенела. Она узнала аббата Аллиагу.
– Извините, аббат, – сказала она с замешательством, – я пришла переговорить с Великим инквизитором.
– Вы перед ним! Я в эту минуту занимаю его место, вы можете сказать мне все, что необходимо знать Великому инквизитору.
– Мне нечего объяснять Пикильо Аллиаге! – отвечала она с презрением.
– Ну, так он имеет кое-что сказать вам, – сказал он с важностью и указал повелительно на скамью.
Тут графиня только заметила, что это была скамья, на которую обыкновенно садились подсудимые.
Графиня затрепетала и села в изнеможении. Аллиага, не обращая внимания, продолжал говорить:
– Я, Великий инквизитор, аббат Луи Аллиага, обвиняю вас, графиня Элеонора д’Альтамира, в покушении отравить герцогиню Аиху Сантарем, в чем вы сознались мне. И, покушаясь на жизнь этой девушки, вы предали смерти вашу королеву Маргариту Австрийскую, как доказывает письмо, подписанное Жеромом и Эскобаром. Также я обвиняю вас в том, что вы подкупили бандита Бальсейро и товарища его Барбастро поджечь Благовещенский монастырь.
Графиня молчала, она была бледна.
– Защищайтесь, графиня! – продолжал он.
– Пощадите меня! – вскричала она, упав на колени.
– Я не имею права щадить, я могу только судить. Именем инквизиции, я осуждаю вас на смертную казнь как отравительницу, поджигательницу и цареубийцу!
Графиня вскрикнула и лишилась чувств. Аллиага отвернулся. В душе его пробудилась жалость, но он собрался с силами, положил руку на грудь и сказал:
– Я судил по совести, да судит меня Бог!
И он позвонил и приказал Акальпухо стеречь графиню, сам же отправился в темницу к Бальсейро.
