Снова раздался шум, еще громче и сильнее прежнего. Чернь хотела сломать большие ворота; при мысли о защите старый дон Хуан д’Агилар хотел показать свою отважность. Подобно боевому коню, который ржет и потрясает гривой при звуке труб и выстрелов, он ускорил шаг, забыв о своей подагре.
– За мной! – вскричал он сбежавшимся людям. – Берите скорее оружие, железо, заступы, все, что только под руку попадется. Ломайте эти окна!
– Что вы хотите делать? – вскричал Лемос.
– Хочу сбросить весь верхний этаж на осаждающих.
– Прекрасно, дядюшка, прекрасно! Я понимаю вашу мысль, – вскричал Фернандо, принимаясь за дело.
– Это тебе пригодится; я покажу, как надо защищать крепости.
– Возможно ли? – воскликнул Лемос, удивленный таким великодушием. – К чему вы подвергаете себя такой опасности из-за меня? Ведь мой зять, кажется, ваш враг?
– Именно тут одним побуждением и больше, – отвечал старик. – Я никогда не выдал бы друга, который пришел просить у меня убежища, а тем более врага… Враг в гостях, сами можете судить, – лицо священное… Но берегитесь, граф, – прибавил он с живостью. – Не стойте перед окном: это опасно… но мы скоро уймем эту артиллерию.
И, соображая план, который впоследствии в подобном же положении использовал Карл XII при Бендерах, старый генерал хотел не только отразить нападение, но и сделать вылазку. Он велел открыть все окна, чтобы осмотреть положение неприятеля.
Но, к величайшему изумлению осажденных, вместо буйной тревоги вдруг воцарилось совершенное спокойствие; улица опустела, и только с помощью подзорной трубы генерал смог заметить несколько возмутителей, которые повернули к воротам Карла V, где должен был проезжать король.
Граф де Лемос терялся в догадках, а д’Агилар не понимал, какое неожиданное обстоятельство заставило отнять у него победу и лишило неприятеля возможности сражаться.
Но вдруг они увидели в конце улицы всадника, скакавшего во весь опор. В одной руке он держал белое знамя, а в другой большой конверт с королевской печатью. Он остановился перед домом д’Агилара и закричал:
– Именем короля, отоприте!
Дон Хуан, увидев его, приказал своим людям отворить ворота. Всадник въехал на двор.
То был бригадир полка инфанта Фидальго д’Эстремос.
– Мне сказали, что его сиятельство, губернатор, находится здесь в доме.
– Да, я здесь, – отвечал граф де Лемос, выступая вперед.
– Вам письмо от короля, ваше сиятельство.
Лемос поспешно распечатал послание, а д’Агилар между тем расспрашивал бригадира.
– Где ваш полк?
– За городскими воротами.
– Один?
– Никак нет. Еще есть полк валлонов.
– И король с вами?
– Да, и граф де Лерма тоже.
– Надеюсь, вы не отступите перед толпой негодяев и бунтовщиков.
Бригадир вместо ответа ударил по эфесу своей шпаги.
– Хорошо! – вскричал д’Агилар. – С такими людьми, как вы, никакая крепость не устоит… Ну что? – продолжал он, обратившись к Лемосу, который только что кончил чтение. – Ваш тесть граф де Лерма принял ли необходимые меры к усмирению мятежников?
– Это совершенно лишнее, – отвечал Лемос с некоторым замешательством.
– А, понимаю! – воскликнул д’Агилар, смеясь. – Они, верно, покорились. Ведь я вам говорил, что с небольшой твердостью можно их усмирить.
– Да… я думаю, что теперь все кончено, – проговорил губернатор, краснея.
– Они представили заложников?
– Нет…
– И к чему заложники, когда их всех можно перевешать! Просили ли они помилования?
– Нет.
– Так объясните, пожалуйста, что же случилось? – воскликнул д’Агилар с нетерпением. – Какое же вы получили известие?
Губернатор, вместо ответа, подал письмо, следующего содержания:
«Его Величество король, к чрезвычайному своему неудовольствию, узнал о беспорядках, которые причинил его приезд, и после совещания с советом министров, соглашаясь с подтвержденными его предшественниками правами и привилегиями верноподданных жителей Наварры, повелевает и объявляет свою волю и желание торжественно въехать в город Пампелуну без всякой стражи, в сопровождении ее сограждан. И во все время своего пребывания в городе предоставляет честь охранения своей особы и жилища тем же гражданам».
За короля, нашего государя и повелителя, первый министр, граф де Лерма».
