— … А вот это вторая подсказка!
Это восклицание вызвал у него вид сорочки, слегка примятой на груди.
— Возможно, этот джентльмен торопился и надел не глаженую сорочку, — предположил я.
— В таком случае, он — не джентльмен, — заявил Шерлок Холмс, разглядывая теперь руки покойного. — Как можно было идти на свидание с дамой в таком растрепанном виде…
Он неодобрительно покачал головой, а я спросил:
— А с чего вы взяли, Холмс, что он шел на свидание с дамой?
— Взгляните на его пальцы, мой друг, — предложил он мне лупу. — Они выпачканы коричневым кремом, и судя по цвету, его хозяйка — весьма своеобразная особа.
Я убедился в словах друга, и вопросительно посмотрел на него, ожидая продолжения логической цепочки. И она последовала:
— Женщина, пользующаяся кремом под цвет загара в конце осени не может не вызывать удивления, согласитесь Ватсон. То, что крем с лица дамы оказался на руках покойного, говорит о том, что ему было позволено слишком многое, из чего я и сделал вывод о свидании. Бедная миссис Денсли…
Мне ничего не оставалось делать, как согласиться. Судя по довольному виду Холмса можно было понять, что многое ему стало ясным. Мой друг оглядел карманы покойного и вдруг нахмурился.
Он поднялся, спрятал лупу и подошел к столу:
— А могу я узнать, что было обнаружено в карманах?
— Пожалуйста, мистер Холмс, — помощник Лестрейда протянул ему протокол. — Занятный набор, доложу я вам…
Холмс, близоруко щурясь, стал читать, затем слегка смутился:
— Ватсон, взгляните — целый арсенал! Если Денсли и шел на свидание, то его дамой могла быть, либо индийская кобра, либо африканская львица.
В списке вещей покойного, помимо бумажника с небольшой суммой, карманных золотых часов и серебряного портсигара значилось: армейский револьвер «Адамс», заряженный и хорошо смазанный, небольшой нож и стальной французский кастет.
— Смюэлс, судя по оттопыренным карманам со следами оружейного масла, револьверов была два. Где второй?
— Второго не было, мистер Холмс, зато нашли вот что…
Смюэлс положил перед ним неподписанный чек на тысячу фунтов:
— Я внес его в протокол.
Холмс призадумался:
— Если это ограбление, то весьма странное — не взяли деньги и ценности, но прикарманили второй револьвер. Могли получить тысячу фунтов, если бы покойный подписал чек, но вместо этого пристукнули его о плинтус.
Попрощавшись, мы остановили кэб и отправились к себе. По дороге мой друг опять молчал. Дома он не стал ужинать, а взяв трубку, полфунта табаку и скрипку, устроился в кресле у камина и, укутавшись дымом, стал наигрывать какие-то мелодии.
Зная, что лучше ему не мешать в такие минуты, я отправился домой. Утром, стремительно позавтракав и поцеловав жену, поспешил к другу и застал его, там же где и оставил. После некоторого молчания он стал говорить:
— Признаюсь, Ватсон, дело довольно запутанное. А что вы думаете о нем?
— Если он действительно шел на свидание, то возможно, стал жертвой ревности, — предположил я.
— Вы верите, что это было возможно при таком вооружении?
— Может он не ожидал нападения?
— Зачем ему тогда весь его арсенал?
Я не знал, что сказать и поэтому спросил:
— А что Вы думаете по этому поводу?
— Вероятнее всего, он встретился с женщиной, которую сопровождал мужчина. Мистер Денсли, возможно, чем-то шантажировал ее. Судя по неподписанному чеку, он мог делать ей какие-либо непристойные предложения. Одним словом, покойный весьма вольно вел себя с дамой: судя по следам крема на его пальцах, даже погладил ее по щеке. Мужчина, сопровождавший женщину, не выдержал, и …
— Значит все-таки ревность? — перебил я Холмса.
Он поморщился:
— Ватсон, ранее Вы обладали очень ценным качеством — умением выслушать собеседника до конца.
— Простите, Холмс, — смутился я.
— Что касается ревности, то разве мог мужчина, любящий эту женщину, позволить ей идти на свидание с человеком, который так дурно обращается с нею? Как бы вы поступили, мой друг?
— Честно говоря, я бы предпочел встретиться с ним сам, как и любой джентльмен. Почему же тогда мужчина этой дамы все же допустил столь рискованное и неприятное свидание?
— А это был не возлюбленный, а совершенно посторонний человек.
