Джон Черчмаус, радостно фыркая, задул в свисток.
- Она просто создана, чтобы бегать, моя маленькая Тэсс.
Маттимео мчался к ним через лужайку, на голове его красовался венок из водорослей, с которых еще стекала вода,
- Смотрите, что дали мне выдры, я победил, я победил! - выкрикивал он.
Гладкоструй, молодая сильная выдра, появился следом за Маттимео в окружении прочей молодежи. Он неуклюже плюхнулся на ступени, стряхивая с меха капли воды.
- Взвейся мои паруса! Он победил по-настоящему, Матиас. Три круга по пруду на бревне. Мне пришлось хорошенько выправить свой курс, чтобы не отстать от него.
Воин протянул Гладкострую флягу с сидром и потрепал сына по мокрой спине.
- Отлично, Матти. Но тебе бы следовало просушить свой венец, прежде чем носить его.
- Вздор! Боевой трофей! Каково? - запротестовал заяц Бэзил с набитым ртом, жуя паштет из летних овощей. - Носи его, мой юный друг, он был добыт в честном бою.
Из южного угла аббатства появился Тим Черчмаус с маленьким Ролло Полевкинсом, сидевшим у него на спине.
- Смотрите все, этот негодник только что взял первое место, опередив меня в беге в мешках.
Все громко рассмеялись, а Ролло запустил на бечевке маленького бумажного змея, которого ему вручила Василика в качестве приза. Бэзил посадил малыша к себе на колени, угостил его паштетом и дал отпить из кубка с сидром.
- Здорово, Ролло, пострел этакий. А ну-ка, послушаем, как ты споешь для старого дяди Бэза, каково?
Ролло охотно повиновался и запел детским басовитым голосом:
Сражайся с флаконом на пару с драконом,
И ящерку за щеку тресни по ящику,
Оседлай паука ради сидра глотка,
Ради ста-а-а-арого до-о-о-обр-р-ро-ого си-и-и-и-и-идр-р-р-р-р-ра-а-а-а!
Внезапно Бэзил опустил малыша с колен на ступеньки и вихрем взлетел на западный вал аббатства. Миссис Летти Полевкинс показалась из дверей привратного домика, где она складывала салфетки для праздничного стола, и торопливо направилась к лестнице.
- О-ох, гадкий вислоухий повеса! Попадись ты мне, я бы заставила тебя петь по-другому!
Бэзил стоял на вершине зубчатой стены, пытаясь объясниться с разъяренной матерью Ролло.
- Но мадам! Уверяю вас, парнишка сам сочиняет стихи. И весьма недурные, если угодно знать. Превосходные!
- Как вы смеете! Была бы я вашей матерью, отведали бы вы у меня розги!
- Упаси меня шкура! Если бы вы были моей матерью, я бы сам бросился с этой стены, чтобы избавить вас от хлопот.
Миссис Полевкинс с ледяным видом расправила свой фартук.
- И нечего зубоскалить, Амброзий, ты даже больше виноват, чем этот кролик на стене. Поди сюда, Ролло, сию же секунду!
Возмущенная мать подхватила свое чадо и поспешила прочь, выговаривая ему на ходу.
- Чтобы я больше не слышала, как ты поешь эти ужасные песенки! Попроси прощения за то, что расстроил свою маму.
Малыш Ролло на минуту задумался, затем бодро грянул новую песню:
Завалю я крота, клюв сверну воробью,
Крепкой острой стрелою я крысу убью
Ради я-а-а-агодной до-о-о-обр-р-ой нали-и-и-и-и-ивки-и-и-и-и!
Бэзил спустился по лестнице, бормоча себе под нос:
- До чего изобретательный этот маленький плут, надо запомнить тот стишок, как там было? "Ящиком шею сверну соловью"? Одаренный ведь, негодник! Жаль, что его не было с нами на привалах у нашей полевой кухни пятьдесят седьмого пехотного...
Мерно ударили колокола, и над лужайками полились звуки песни, исполняемой хором мышей:
Все братья и сестры, сходитесь для пира,
Столы угощеньем полны,
Отпразднуем ныне восьмой сезон мира
В Рэдволле, где мы рождены.
Под звон колокольный в ночи
Окрест наша песня звучи.
Споем песню эту мы звонче к рассвету,
Лишь солнце расправит лучи.
Нежные звуки разносились и таяли в теплом вечернем воздухе, и вся лесная братия вместе с обитателями Рэдволла поспешила занять свои места у стола на своем долгожданном празднике.
Такого торжества еще не бывало в Рэдволле!
Восемь длинных, положенных на козлы столов были расставлены широким восьмиугольником и покрыты тончайшим белым полотном, застеленным сверху желтоватыми плетеными ковриками из тростника. Искусно составленные цветочные композиции, украшавшие углы на стыках, наполняли воздух вечерними ароматами левкоя и роз, лютиков и анютиных глазок, жасмина, люпинов и папоротника. Все приборы были разложены и помечены ленточками с аккуратно написанными именами, ленточки служили одновременно и салфетками. Кувшины с нагретыми душистыми цветочными водицами испускали ароматный пар в ожидании, когда к ним протянутся разгоряченные лапы. Здесь не было главного стола или особо почетных мест, и самый скромный лесной житель мог оказаться рядом с самым прославленным: белки сидели локтем к локтю с мышами, выдры - хвост к хвосту с полевками, а кроты старались избежать тесного соприкосновения боком о бок с ежами. Все казалось замечательным, чего нельзя было сказать об угощении...
