— Осторожнее! — предупредила его Фрэнсис, когда они переходили через Восьмую улицу. — Не то свернешь себе шею.
Майкл засмеялся, Фрэнсис тоже.
— Она уж не такая смазливенькая, во всяком случае, не настолько, чтобы ради нее рисковать собственной шеей.
Майкл снова засмеялся, громче на сей раз, но не так радостно.
— Больно ты строга! Она совсем не дурнушка! У нее приятного цвета лицо. Как у деревенской девушки. С чего ты взяла, что я на нее пялился?
Фрэнсис, склонив голову на плечо, улыбалась мужу из-под широких полей шляпки.
— Майкл, дорогой… — начала она.
Майкл засмеялся, но тут же оборвал смех.
— О'кей, свидетельские показания приняты, извини. Но это все из-за цвета лица. Такие лица, как у нее, не часто встретишь в Нью-Йорке. Прости меня.
Фрэнсис легонько похлопала его по руке и прибавила шагу. Они пошли быстрее к Вашингтон-сквер.
— Какое приятное утро! — сказала она. — Просто чудесное! Когда мы вместе завтракаем, я себя отлично чувствую весь день.
— Надежное тонизирующее средство, — ухмыльнулся Майкл. — Утренний моцион. Свежие булочки, крепкий кофе в компании Майкла — и все, бодрость на весь день гарантирована.
— Да, в этом все дело. К тому же я отлично спала всю ночь, обвившись вокруг тебя, как канат.
— Потому что это была субботняя ночь. Я позволяю себе такие вольности только после завершения рабочей недели.
— По-моему, ты… ну, поправляешься, мужаешь, — констатировала она.
— Неужели правда? Этот худосочный парень из Огайо?
— Мне так нравится! — призналась она. — Можешь себе представить — получить лишних пять фунтов своего мужа!
— Мне тоже нравится, — с серьезным видом подтвердил Майкл. — Боже, какая у моей жены идея! Вот милая девочка!
— Давай сегодня ни к кому не пойдем! — предложила она. — Будем просто слоняться по городу вдвоем. Только ты и я. Мы всегда активно общаемся с людьми, сыты ими по горло, все время пьем либо их виски, либо наш, и, уже в сумерках, видим друг друга только в кровати.
— Так это самое удобное место для встреч! — сострил Майкл. — Если лежать долго-долго в кровати, то там обязательно в конечном итоге встретишься со знакомыми.
— Ах как умно! — съехидничала Фрэнсис. — Перестань! Я серьезно.
— О'кей, я и слушаю тебя со всей серьезностью.
— Я хочу провести с мужем весь день! Пусть он разговаривает только со мной, слушает только меня!
— Ну и что нас останавливает? Какой прием, какая вечеринка помешает мне видеть жену весь воскресный день? Какой прием, какая вечеринка, а?
— У Стивенсонов: они просят нас заехать к ним около часа, и они отвезут нас в деревню.
— Ох, уж эти вшивые Стивенсоны! — поморщился Майкл. — Все совершенно ясно. Они думают, им достаточно свистнуть — и вот мы перед ними. Нет, пусть отправляются в свою деревню сами, без нас. Мы с женой остаемся в Нью-Йорке и будем надоедать друг другу бесконечным тет-а-тет.
— Решено?
— Решено.
Фрэнсис, прильнув к нему, поцеловала его в мочку уха.
— Дорогая, ведь мы же на Пятой авеню! — пристыдил он ее.
— Наплевать! Позволь мне составить программу. Итак, заранее запланированное воскресенье в Нью-Йорке для молодой супружеской пары, у которой есть деньги и их можно растранжирить.
— Ну, излагай!
— Прежде всего пойдем посмотрим футбольный матч. Я имею в виду профессионалов, — начала Фрэнсис: она знала, что Майклу нравится смотреть американский футбол. — Сегодня играют «Гиганты». Как приятно провести весь день на воздухе, проголодаться, потом зайти в «Канаваг», заказать бифштекс больше чем фартук у кузнеца, бутылку вина… Потом в кино — в «Фильмарте», говорят, идет потрясающий французский фильм… Ты меня слушаешь?
— Конечно, слушаю, — ответил он, с трудом оторвав взгляд от черноволосой девушки без шляпки, с похожей на шлем прической, как у танцовщицы.
Она проходила мимо, чувствуя силу своего притяжения, и на самом деле была грациозна, как балерина. На ней нет пальто, она уверена в себе, в своих чарах, у нее плоский, как у мальчишки, живот; она отчаянно вертит бедрами, во-первых, потому, что танцовщица, во-вторых, потому, что знает — Майкл не спускает с нее глаз. Она усмехнулась, как будто самой себе, и Майкл сразу заметил все эти ее особенности. Оценив ее по достоинству, он повернулся к жене.
