Итак, вся школа Фейербаха, Маркса и Энгельса пошла от Канта влево, к полному отрицанию всякого идеализма и всякого агностицизма. А наши махисты пошли за реакционным направлением в философии, за Махом и Авенариусом, критиковавшими Канта с юмистской и берклианской точки зрения. Конечно, идти за каким угодно идейным реакционером — святое право всякого гражданина и в особенности всякого интеллигента. Но если люди, порвавшие радикальным образом с самыми основами марксизма в философии, начинают потом вертеться, путать, пилить, уверять, что они «тоже» марксисты в философии, что они «почти» согласны с Марксом и чуточку только его «дополнили», — это уже зрелище совсем неприятное.
2. О ТОМ, КАК «ЭМПИРИОСИМВОЛИСТ» ЮШКЕВИЧ ПОСМЕЯЛСЯ НАД «ЭМПИРИОКРИТИКОМ» ЧЕРНОВЫМ
«Смешно, конечно, видеть, — пишет г. П.Юшкевич, — как г. Чернов из агностического позитивиста-контиста и спенсерианца — Михайловского хочет сделать предтечу Маха и Авенариуса» (l.с., стр. 73).
Смешно тут прежде всего поразительное невежество г. Юшкевича. Как и все Ворошиловы, он прикрывает это невежество набором ученых слов и имен. Цитированная фраза стоит в параграфе, посвященном отношению махизма к марксизму. И, взявшись толковать об этом, г. Юшкевич не знает, что для Энгельса (как и для всякого материалиста) и сторонники линии Юма и сторонники линии Канта одинаково агностики. Поэтому противополагать агностицизм вообще махизму, когда Мах даже сам признает себя сторонником Юма, значит быть просто философски безграмотным. Слова: «агностический позитивизм» тоже нелепы, ибо позитивистами и называют себя сторонники Юма. Г. Юшкевич, взявший себе в учителя Петцольдта, должен был знать, что Петцольдт прямо относит эмпириокритицизм к позитивизму. Наконец, приплетать имена Огюста Конта и Герберта Спенсера опять-таки нелепо, ибо марксизм отвергает не то, чем отличается один позитивист от другого, а то, что есть у них общего, то, что делает философа позитивистом в отличие от материалиста.
Весь этот набор слов понадобился нашему Ворошилову для того, чтобы «заговорить» читателя, оглушить его звоном слов, отвлечь внимание к ничтожным пустякам от сути дела. А эта суть дела состоит в коренном расхождении материализма со всем широким течением позитивизма, внутри которого находятся и Ог.Конт, и Г.Спенсер, и Михайловский, и ряд неокантианцев, и Мах с Авенариусом. Эту суть дела с полнейшей определенностью выразил Энгельс в своем «Л.Фейербахе», когда он всех кантианцев и юмистов того времени (т.е. 80-х годов прошлого века) отнес к лагерю жалких эклектиков, крохоборов (Flohknacker, буквально: ущемитель блохи) и т.п.[183] К кому могут и к кому должны относиться эти характеристики, — об этом наши Ворошиловы подумать не пожелали, И так как они не умеют думать, то мы им приведем одно наглядное сопоставление. Энгельс не приводит никаких имен, говоря и в 1888 и 1892 гг. о кантианцах и юмистах вообще.[184] Единственная ссылка на книжку у Энгельса, это — ссылка на сочинение Штарке о Фейербахе, которое разбирал Энгельс.
«Штарке, — говорит Энгельс, — усердно старается защитить Фейербаха от нападений и учений тех доцентов, которые шумят теперь в Германии под именем философов. Для людей, интересующихся выродившимся потомством классической немецкой философии, это, конечно, важно; для самого Штарке это могло казаться необходимым. Но мы пощадим читателя» («Ludwig Feuerbach», S. 25[185]).
Энгельс хотел «пощадить читателя», т.е. избавить социал-демократов от приятного знакомства с выродившимися болтунами, именующими себя философами. Кто же эти представители «выродившегося потомства»?
Открываем книгу Штарке (С.N.Starke. «Ludwig Feuerbach», Stuttgart, 1885[186]) и читаем постоянные ссылки на сторонников Юма и Канта. От этих двух линий отгораживает Штарке Фейербаха. Цитирует при этом Штарке А.Риля, Виндельбанда, А.Ланге (SS. 3, 18-19, 127 и след. у Штарке).
Открываем книгу Р. Авенариуса «Человеческое понятие о мире», вышедшую в 1891 году, и читаем на стр. 120 первого немецкого издания:
«Конечный результат нашего анализа находится в соответствии — хотя и не в абсолютном (durchgehend), сообразно с различием точек зрения — с тем, к чему пришли другие исследователи, как, напр.,
