Итак, поскольку [мы допустили, что] тело таково повсюду, то пусть оно будет разделено. Что же тогда останется [от него]? Величина? Но это невозможно. Ведь [если останется] величина, то будет нечто, не разделенное [еще до конца]; было же [предположено], что деление всюду доведено до конца. По, с другой стороны, если не будет никакого тела и никакой величины, деление же будет, то или [тело] будет состоять из точек, следовательно, то, из чего оно состоит, не будет иметь величины [протяженности], или оно будет абсолютное ничто. В последнем случае если бы [тело] возникало из ничего и представляло бы собой сумму |из ничего], то вселенная была бы не чем иным, как кажущимся [миражем].
Равным образом, если бы [тело] состояло из точек, то оно не было бы [протяженным] количеством. Действительно,. когда они [точки] касались бы друг друга, образовали единую величину и были вместе, они нисколько не увеличивали бы целого.
В. самом деле, если целое разделено на две и больше [частей], оно не становится [от этого] ничуть ни меньше и ни больше, чем оно было раньше. Таким образом, даже, если все они [тонки] сложены вместе, они не образуют никакой величины. По и в том случае если при разделении тела получается нечто наподобие опилок и, таким образом, от [определенной] величины отделяется некоторое тело, то [и в этом случае будет иметь силу] то же самое рассуждение. А именно, каким образом оно делимо? Если то, что отделилось, есть не тело, но такая отдельная форма или состояние [тела] и величина представляет собой точки или касания, являющиеся такими состояниями [тела], то бессмысленно, чтобы из тех слагаемых, которые [сами] пе являются величинами, составлялась бы величина.
Кроме того, где [в таком случае] будут [находиться] точки–неподвижные, или движущиеся, — и [где будет происходить] касание [точек]? Ведь [граница] всегда [должна быть] одной у любых двух [соприкасающихся точек]. [В этом случае получается], как будто бы [еще] что–то существует помимо касания, деления и точки.
Итак, если предположить, что какое бы то ни было и какой бы то ни было величины тело всюду делимо, то вот какие следствия [из этого предположения] вытекают. Еще [должно обратить внимание на то, что], если, разделив дерево или что–нибудь другое, я [затем] сложу [части], то снова [получится] равное [прежнему] единое. Так вот, очевидно, таким же образом будет обстоять дело и в том случае, если я стану разрубать дерево в какой бы то ни было точке его. Следовательно, оно в возможности делится всюду. Итак, что оно представляет собой помимо деления? Ведь если оно есть некое иное состояние [того же самого тела], то каким образом оно разрешается в них [в свои части] и возникает из них? Или каким образом эти [части от него] отделяются?
Таким образом, если в самом деле невозможно, чтобы величины состояли из касаний или из точек, то необходимо, чтобы, существовали неделимые тела и величины. Это неверно: и при таком допущении мы приходим к невозможному…
Следовательно, необходимо [принять], что [в телах] находятся невидимые неделимые величины, помимо других соображений также если в самом деле существует возникновение и гибель–последняя от разделения, первое от соединения. Таково основание, заставляющее принять, что существуют неделимые величины.
112. Симплиций к Аристотелю de coelo III 7 p. 306 a 26 p. 648 26; 649, 2 H. Они вынуждены утверждать, что не всякое тело делимо, и, [таким образом, им приходится] быть в конфликте с математическими науками.
В такую нелепость, [а именно], в противоречие с самыми точными пауками, они впадают, принимая неделимые тела.
Темистий к Аристотелю 304 а 18-в 2 р. 1 86,26 Landauer (еврейск. пер. с утраченного арабского перевода греческого подлинника, русск. пер.С. Лурье):
Те, которые считают [первотела] неделимыми, не утверждают, что они очень малы, так как то, что в них находится, может быть мысленно, [потенциально] разделено па семь (??) частей, по они говорят, что [фактически] оно не делится на более мелкие части.
113. Аристотель "Метафизика" XIII 1084 в. Подобно тому как некоторые [Левкипп и Демокрит] слагал^ сущее из мельчайших [телец], так и эти [пифагорейцы], в силу чего единица становится [у них] материей чисел…
