Чалмерс пошарил в складках своего балахона в поисках чего-нибудь пишущего.
– Как вам должно быть известно, одним из основополагающих уравнений исчисления множеств – которое, по мнению одного моего наивного коллеги, имеет какое-то отношение к марксизму – является вот такое:
Означает это следующее: множество, или класс «альфа» плюс множество «не-альфа», равняется вселенной. Но в области магии, очевидно, соответствующее уравнение должно выглядеть так:
То есть множество «альфа» плюс множество «не-альфа» включает в себя вселенную. И при этом они могут быть, а могут и не быть ограничены. Причина тут, насколько мне представляется, в том, что в области магии приходится иметь дело с неким множеством вселенных или миров. Магия, таким образом, нисколько не отвергает закона сохранения энергии. Действует она вдоль межмировых векторов, в известном смысле, перпендикулярно измерениям пространства и времени. В результате энергию для своих спецэффектов она способна черпать в каких-то других мирах.
Это мнимое различие никоим образом не отражает соответствующей разницы фундаментальных законов, управляющих той или иной магией.
– Вполне очевидно, – продолжал Чалмерс, – что исследователь вполне может столкнуться со случаем, когда двое волшебников, каждый из которых пользуется энергией одной и той же вселенной, применяют ее в совершенно противоположных целях. Таким образом, вам должно быть понятно, каким образом очаровательная леди Дуэсса – боюсь, что при этом еще и порядочная стерва пыталась создать какие-то собственные чары, дабы пересилить те, что уже лежали на поясе. То, что это у нее не вышло...
– Дичь готова, джентльмены, – объявила Бельфеба.
– Хочешь, разделаю? – предложил Ши.
– Конечно, разделай, если желаешь, мастер Гарольд!
Ши сорвал с дерева, похожего на катальпу* [8], несколько крупных листьев, устлал ими землю, положил посередине попугая и вонзил в птицу нож. Пока он с хрустом разламывал скелет, его все больше и больше терзали сомнения относительно рациональности такого способа питания, как попугаефагия.
Бельфебе он вручил большую часть грудки. Им с Чалмерсом досталось по ножке.
Бельфеба сказала:
– Насколько расслышала я, беседовали вы о магии и чародействах. Уж не живете ли вы ремеслом этим?
Чалмерс отозвался:
– Ну... гм... я не стал бы выражаться столь сильно, но...
– Да так – знаем парочку фокусов, – перебил Ши.
– Белых или черных? – резко спросила Бельфеба.
– Белых, как первый снег, – заверил ее Ши.
Бельфеба обвела обоих довольно жестким взглядом. Откусив порядочный кус от своей порции попугая, она без труда с ним управилась. Ши же нашел, что его кусок по консистенции скорее напоминает набор пружин от матраса.
– Лишь немногие белою магией занимаются в Царстве Фей, – заметила Бельфеба, – и все они наперечет. Возникни прибавленье в их рядах, лорд Артегаль обязательно известил бы меня об этом при нашей последней встрече.
– О господи, – выдохнул Ши с екнувшим сердцем, – ты что, тоже из полиции?
– Из... чего?
– Ну из этих, из кавалеров.
– Нет, никакого не имею я к ним отношенья. Странствую я, где только душа моя пожелает. Единственные повелители мои – честность моя собственная, целомудрие и сила. Я... Но постой, не ответил ты на вопрос мой даже наполовину.
– Какой вопрос? – не понял Чалмерс.
– Как получилось, что неизвестны вы мне, хоть уверяете, что владеете магией белой?
– О, – скромно отозвался Ши, – по-моему, не такие уж мы мастера, чтоб о нас повсюду гремела слава.
– Возможно, – согласилась Бельфеба. – И сама владею я тем, что окрестил ты «парочкой фокусов», хоть и нескромным было бы с моей стороны с той же Камбиной себя равнять.
– Как бы там ни было, милая моя юная леди, – заметил Чалмерс, – но я уже убедился, на основе своих собственных изучений данного предмета, что различие между черной и белой магиями существует исключительно на словах.
– Добрый паломник! – вскричала Бельфеба. – Да что же молвишь ты нет разницы между «черной» и «белой»! Большей ереси...
– Абсолютно никакой, – подтвердил Чалмерс, не замечая, что Ши пытается остановить его громким «тс-с!». – Жители данной страны просто договорились считать магию белой, когда ее применяют облеченные доверием представители власти для каких-то законных целей, и черной, если используется она всякими проходимцами для решения криминальных задач. Причем никак не скажешь, что сами принципы данной науки – или искусства – в том и другом случае не являются абсолютно одинаковыми. Вам следует применять термины «черная» и «белая» исключительно по отношению к субъектам и объектам магии, но никак не к самой науке как таковой, которая, подобно любой отрасли знания, с точки зрения морали совершенно нейтральна...
